Армия Судьбы

– Хатамитка в яме? – удивился Пард.

– И Сестры ее не выручили? – резонно поинтересовался Тор, с сочувствием взирая на скрюченную фигурку у огня.

– Хатами ничуть не лучше всех остальных, – бросил Яримраэн. – За исключением ланги, разумеется.

Брови Ириена изогнулись в притворном удивлении.

– Кто бы мог подумать, Яр, что ты научишься столь изощренно льстить?

– Я многому успел научиться, – сдержанно проворчал эльф. – Времени у меня было предостаточно. И не только для обучения грубой лести.

Ириен опасно сузил глаза, словно раздумывая над ответом, то бросая быстрый взгляд на женщину-хатамитку, то косясь на Ярима.

– Пожалуй, нам следует уносить от Хисара ноги. Мэд, как там с погоней?

– Всё может быть. Я бы не стал зарекаться, – ответил островитянин, деловито собирая в дорожный мешок свои скромные пожитки.

– Слышали, что говорит Малаган? – отчеканил эльф. – А ты. Тор, позаботься о… Джасс. Договорились?

Тангар согласно кивнул. Ему всегда тяжело было видеть страдания женщины, пусть даже она хатамитка и сама может заставить страдать кого угодно голыми руками. Он порылся в своих бездонных сумках в поисках более-менее пригодной одежды и обнаружил старую рубаху из грубого полотна, которая прикрыла хатамитку до самых исцарапанных коленок.

– Джасс, ты на общем-то хоть говоришь? – спросил он.

– Да, говорю, и ничуть не хуже тебя, – фыркнула женщина.

Голос у нее был ломкий и слабый. Определить ее возраст Тор не взялся, решив дождаться, когда бывшая узница отмоет лицо. Темница владыки Сигирина славилась как место весьма мрачное, откуда редко кто выходит живым и здоровым. Среди Сестер "Хатами слабачек не водилось. После нескольких лет тяжелой муштры в потаенном городе из десятка девчонок выживали две-три самые стойкие, и их уже не брали никакие болячки. Вряд ли хисарская тюрьма смогла слишком серьезно отразиться на здоровье этой женщины.

– Тогда держись крепко, Сестра, – сказал тангар, приглашая ее занять место у него за спиной.

Он знал, что для недавних пленников Ириен делать поблажек не станет. И они направятся в Дгелт так быстро, как это только возможно. Владыка Сигирин не спустит побег из его подземелья и наверняка уже послал многочисленную погоню с наказом схватить преступников живыми или мертвыми.

Дгелт лежал за границами Хисарского царства и служил перевалочным пунктом для всех странников, караванов и паломников, которые стремились пересечь Великую степь с востока на запад. Южнее Дгелта до самого моря простиралась пустыня Цукк, безлюдная и смертельно опасная даже для прекрасно подготовленного каравана. Туда никто в здравом уме соваться не рисковал. Впрочем, из Дгелта и кроме пустыни было куда податься. Десяток дорог и караванных путей расходились в разные стороны, и всякий беглец из Хисара мог преспокойно выбрать самый удобный для себя путь. Местный правитель падшх открыто покровительствовал трем самым богатым караванным мастерам, которые, в свою очередь, диктовали условия всем властителям от Аймоланх'хи до Ан-Риджи, а потому город был одним из самых процветающих и мирных по эту сторону Маргарских гор.

Джасс не жаловалась и не скулила, стараясь не замечать ни отбитого зада, ни болящих с непривычки ног, ни палящего солнца, неумолимо поднимавшегося над горизонтом.

«Радуйся, – твердила она себе. – Радуйся, что жива и на свободе. А больше человеку ничего и не нужно. Все остальное суета и тщета, как говорил Хэйбор, все богатства мира блекнут перед истинной свободой». Много чего еще говорил Хэйбор, а он вообще любил пофилософствовать. Множество его речей Джасс пропускала мимо ушей, но эти слова почему-то запомнила. Наверное, потому что в ее собственной жизни было слишком мало подлинной свободы.

К полудню ланга достигла Каменной реки – Иккас. Широкая лента огромных валунов в редкие дождливые годы действительно превращалась в бурную реку. Но сейчас от нее остался тонюсенький ручеек, петлявший меж серыми глыбами камней, то пропадая в песке, то сверкающей струйкой стекая по щербатому боку валуна. Джасс жадно припала губами к такой струйке, захлебываясь и фыркая. Вода была теплой, но чистой и свежей, и после затхлого питья в хисарской яме она показалась хатамитке слаще и пьяней вина. Напившись, Джасс попыталась умыться, наслаждаясь уже забытым ощущением чистоты. Она даже попыталась распутать колтуны на голове, но с пригоршней воды в этом занятии не преуспела.

Тор с сомнением наблюдал за ее мучениями и в конце концов, посопев носом, извлек из своей седельной сумки острейший узкий нож, предназначенный специально для бритья жесткой тангарской щетины.

– Ничего с ними не сделаешь, Сестра, – сказал он грустно. – Это тебе не эльфийские хвосты. Придется срезать колтуны.

– Не называй меня больше «Сестра». Хорошо? – сказала тихо Джасс и с нескрываемой завистью посмотрела на эльфов. Волосы у них были тонкие и густые, но очень жесткие. По крайней мере после мытья расчесывать их гораздо проще. – Спасибо за нож.