Арнольд Мери. Последний эстонский герой

Эти трое суток мы продвигались между двумя линиями фронта. Наши уже ушли, немцы наступали, в любую секунду мы могли оказаться в лапах врага. Естественно, они бы с нами расправились штыками, тратить на нас пули вряд ли бы стали. Свое оружие, когда попали в госпиталь, мы сдали, так что были безоружны.

В первый день в наш вагон забрался красноармеец. У него была самозарядная 10-патронная винтовка. он говорит: «Я отстал от своей части, поди с вами доберусь быстрее» влез к нам в вагон, притулился там и заснул. Я был почти что неподвижен: на то, чтобы доползти до дверей по естественной надобности и вернуться назад, у меня уходило 27 минут—я по своим часам проверял. поэтому сказал одному легко раненному солдату: «Ты забери у него винтовку и дай мне». ну, тот и забрал. паренек просыпается и говорит: «Мы всю ночь никуда не ехали. нет, с вами не доберешься, я уж лучше пешком. Где моя винтовка?» Я отвечаю: «У меня, но не подходи, нам она нужнее».

немцы в любую секунду могли быть у нас. и если бы они появились, я бы, конечно, открыл огонь, даже не потому, чтобы нанести урон им, а потому, что если я открою огонь по немцу—то он меня застрелит из автомата. а это лучше, чем быть заколотым штыком....

—Есть один вопрос—серьезный и неприятный. Это правда, что половина эстонского корпуса разбежалась и перешла на сторону немцев? Насколько этот слух обоснован?

— вранье. Сейчас некоторые говорят, что 22-й эстонский корпус был упразднен из-за массового перехода солдат на сторону врага.

когда с эстонской территории вывели армию, стало ясно, что Эстония отдавалась под немецкую оккупацию. Это вызвало у людей определенную реакцию, а немцы засыпали нас листовками о том, что эстонцы, добровольно сдавшиеся в плен, будут отправлены по домам. и это действительно соблюдалось. Так что было из чего выбирать: если человек сдастся добровольно, то для него война заканчивается и продолжается мирная жизнь, а если он не заявит о своей добровольной сдаче в плен, то отправится на голодную смерть в лагерь военнопленных.

—Почему они бежали домой, я могу себе представить. Но что их заставляло переходить на сторону немцев? Это были убеждения или все-таки воля господина Случая?

—Убеждения, конечно убеждения. Сейчас поясню. На территории Эстонии в 1940-м году шла острейшая классовая борьба. Ведь ещё до начала войны профашистские антисоветские элементы начали жесточайшие террористические действия против сторонников советской власти. Это были неорганизованные группы, никакой статистики не существовало, и ученым, которые занимались этой проблемой, было очень трудно подсчитать количество жертв этой борьбы. Они утверждают, что летом и ранней осенью 1941-го года на территории Эстонии было уничтожено от 30 до 50 тысяч сторонников советской власти... И это похоже на правду.

Нас прибыло на фронт примерно восемь тысяч человек. Бои начались 6 июля 1941-го года. Я считаю весьма вероятным, что примерно треть состава корпуса сдалась в плен к немцам. А остальные бились яростно. Последних эстонцев выводили из состава корпуса ровно через три месяца, 6 октября 1941 года. В живых осталось 620 человек. Их отправили в распоряжение военкоматов для того, чтобы обеспечить несколько месяцев отдыха. И позже вместе с теми, кто вышел из госпиталей, они стали фундаментом для создания 8-го Эстонского стрелкового корпуса.

«Я был воспитан на тургеневском отношении к женщине»

Мобилизация. Новый эстонский корпус. Катя

— Меня часто спрашивали, как мне удалось сохранить такие теплые отношения с женой после 65 лет брака, поскольку это большая редкость. неужели правда редкость?

—Правда... А как вы встретились?

— первая встреча с моей будущей женой состоялась на Урале, в Чебаркуле. по-моему, в конце марта или начале апреля 1942-го года.

Я в тот момент находился в военно-инженерном училище в Мензелинске, это на границе между Татарией и Башкирией. Узнав, что курс подготовки вместо обещанных трех месяцев будет продлен до полугода, а может, и еще больше, я написал рапорт с просьбой направить меня из военного училища в формируемый новый эстонский корпус. Я считал, что за год война закончится, а я тут буду, так сказать, учиться. куда, к черту, это годится?! воевать надо!

и так ранней весной 1942-го года я оказался в 249-й дивизии, которая только-только формировалась, причем в чрезвычайно тяжелых условиях. Это один из трагических моментов, который сейчас используется для того, чтобы показать, как Россия «уничтожала» эстонский народ... но тогда я все обстоятельства подробно выяснял, и на очень высоком уровне, поэтому высказываю не предположения, а то, что я считаю действительно абсолютным фактом.