Арокс и Штёр № 2. Вестник пост-Аквариума

Марат: Да, и это было что-то чудовищное. Может, из-за того что звук был дрянной, может потому что я подпитый был, может ещё почему... так что АКВАРИУМ совершенно никакого впечатления на меня не произвёл. Ну, а дальнейшие события такие были: через некоторое время в АКВАРИУМЕ ещё стали появляться какие-то люди, но кто это был – я уже не помню, а ты как часть АКВАРИУМА просочился постепенно к нам на факультет, в конуру за залом...

Да, конечно.

Марат: Туда собралась кое-какая аппаратура и начали записывать «Искушения Святого Аквариума». Вот так и пошло у меня с АКВАРИУМОМ

Некоторое время ты у нас считался звукорежиссёром. Конечно, в этом был момент какой-то неизбежной формальности, но всё же напомни – как долго у тебя это продолжалось и в чём проявлялось?

Марат: В основном мои обязанности заключались в том, чтобы вовремя включать и выключать магнитофон, соединяя его шнурами с усилителем и прочими штуками – это раз, паять, когда что-то отпаяется – это два... в общем, создавать атмосферу звукозаписывающей студии... ходить, махать, ещё что-то делать.

Ну, а к концертной деятельности ведь ты уже имел не очень большое отношение. Да её ещё и не было особенно.

Марат: Ну да, концертной деятельности ещё как таковой не было, ну на акустических концертах звукорежиссёр вообще был ни к чему, на электрических бывало по-разному, вот в Тарту я ставил аппаратуру, потому что всем было лень, в Архангельске я с местным ребятами, потому что аппаратура их была, они её выкатывали, – приводил её в порядок, ставил, включал и так далее, а вот когда в какой-то школе был вечер, то мне там больше пришлось работать не как звукорежиссёру, потому что мне нужно было чинить динамики, от которых отпаялась какая-то дрянь, и потом запаивать – очень долгая история была, или когда у нас появился скрипач, Коля Марков, но у него все штекера были неправильные, а он не давал их перепаивать, потому что аппаратчиков боялся, и я его долго убеждал, чуть ли не угрожая по роже ему съездить, чтобы он мне дал сделать все, что нужно, обещая клятвенно, что я все перепаяю обратно, если ему не понравится. Перепаял. И он включил, поиграл, минут пять, наверное, а потом сказал – перепаивай обратно и я уезжаю назад туда, с кем я буду опять вместе играть.

Но потом, через несколько лет, ты вернулся назад, в Ереван. Так что твоё пребывание на питерской земле не было таким уж долгим...

Марат: Я уехал в 1979 году в Ереван, потому что я там родился и там был мой дом.

Естественно. Но всё же ты уехал и вот как потом ты наблюдал за творчеством АКВАРИУМА? Слушал ли новые записи, новые диски? Была ли у тебя какая-то связь с группой?

Марат: Значит, дело дальше обстояло так... Борька присылал мне все свои произведения, всё, что он записывал, он присылал мне на кассетах, мало того, весь этот период, он писал мне письма, практически каждый день...

Каждый день?

Марат: Каждый день. На что его тогдашняя жена Людка удивлялась и говорила: «Борька, почему ты Марату пишешь каждый день, а всем остальным не пишешь вообще никогда?»

Для меня это просто сенсация!

Марат: У меня огромное количество его писем этого периода, которые когда мы умрём оба, я опубликую. В смысле оставлю опубликовать. Так что в этом смысле мы связь поддерживали, ну плюс к тому, я в Петербург приезжал на несколько дней, он приезжал в Ереван на денёк-другой...

Он в гости приезжал или чтобы поиграть с группой?

Марат: Он приезжал в гости, без всякой группы, с женой и у нас он поиграл под запись. Мы поехали туда, где у нас скалы и пещеры, и там он играл и спел «Серебро Господа моего», а мы записывали. Но потом эта запись пропала... к сожалению. И вот такое наше с ним общение продолжалось довольно долго, все восьмидесятые годы. Потом уже появилась электронная почта, ну а в последние годы стали опять встречаться.

Где и каким образом вы стали встречаться? Я знаю, что ты вроде бы в Питер приезжал один раз, и я был очень разочарован, что мы с тобой тогда не повидались.