Аромагия

А здесь, в Ингойе, это почти равнозначно предложению руки и сердца. Неудивительно, что Уннер так счастлива.

Я тряхнула головой, прогоняя глупые мысли, и почти не солгала:

- Я рада!

В ответ она расплылась в улыбке.

- Спасибо, госпожа Мирра! – Уннер засуетилась, вынимая из ящиков необходимые мелочи. - Ох, вы сегодня плохо выглядите! В вашем возрасте нужно больше спать!

Я усмехнулась. Если бы не присущее Уннер простодушие, это высказывание можно было бы счесть весьма злорадным...

Пока Уннер меня причесывала и помогала одеться, я наблюдала за нею в зеркале. Она мила, достаточно воспитана, еще совсем молода. Они будут хорошей парой.

Надеюсь, мальчишка будет с нею счастлив...

Пока горничная наводила порядок на туалетном столике, тихонько напевая себе под нос, я прошлась по комнате, перебирая свои сокровища.

Моя спальня, как ларчик с сокровищами. Саше с сушеной лавандой, заботливо перевязанные лентами с руной альгиз - чтобы сладко спалось, а в вещах не заводилась моль. Мешочки с лимонной солью для обуви – от неприятного запаха и грибка. Шкатулка из драгоценного сандалового дерева, в которой хранились самые дорогие масла. Связки трав под потолком, букеты яркого физалиса в вазах, узорные подставки и украшения из можжевельника...

Для меня симфония ароматов звучала нежно и успокаивающе, но, надо думать, для других она была слишком сложна. Уннер, прибираясь в спальне, всегда распахивала настежь окна, да и мой драгоценный супруг периодически ворчал, что после ночевки у меня чувствует себя как-то странно. Можно подумать, я разбросала по углам отраву для тараканов! Впрочем... Бабушка учила меня составлять сборы, отучивающие животных гадить где попало. Полагаю, можно подобрать нечто подобное и для людей.

Я усмехнулась, вообразив, как раскладываю по комнате мешочки с отпугивающим сбором.

Надо сказать, воображение у меня неплохое, так что я развлекалась, в красках представляя изгнание Ингольва воскурением смол и укропной водой. Сомневаюсь, что это причинило бы Ингольву хотя бы неудобство. Чтобы пробить плотную шкуру моего муженька, потребуется нечто более солидное, увесистое... Например, дубина.

Впрочем, муж уже довольно давно у меня не появлялся, так что подобные меры были излишни.

- Я закончила, госпожа! – прервал мои нерадостные размышления звонкий голосок Уннер.

Я взглянула в зеркало, оценивая результат ее усилий. Бледное спросонья лицо посвежело после крема с перечной мятой и розмарином, обветренные губы смягчил бальзам, мешки мод глазами разгладила сыворотка с кофейным маслом. Уннер сегодня расстаралась: уложила мои рыжие волосы короной, подобрала к костюму строгую блузку с воротом под горло.

- Превосходно! – одобрила я и повернула голову, любуясь серьгами с лазуритом в тон наряду. Говорят, этот камень помогает избавиться от накопившихся обид и дурных мыслей. Пожалуй, это не помешает.

Оставались духи. Утонченный суховатый запах ириса?

Забывшись, я встряхнула головой (к счастью, прическа, скрепленная шпильками и крепким лимонным отваром, выдержала) и отставила в сторону флакончик с шифоново-воздушными, благородными и немного печальными духами. Они превосходно подойдут к образу, но сделают его излишне минорным, что неуместно для семейного завтрака.

Может быть, звонкий леденцовый аромат литцеи? Это масло, такое нежное на нюх, невыносимо жгучее на коже. Поколебавшись, я все же решила не дразнить гусей (в нашем случае скорее пингвинов) и подушилась нейтральным грейпфрутом – нежным, холодным, с горькими цитрусовыми обертонами. Капля на волосы, капля на запястья и еще одна – на жилку у основания шеи.

Говорят, запах грейпфрута делает женщину моложе. Я скептически вгляделась в собственное отражение – нет, не найти отличий – и встала.

- Будь добра, подай мне черные перчатки! – велела я Уннер.

От девушки будто плеснуло опаской, но возражать она не осмелилась.

Когда я спустилась в столовую, мои мужчины уже приступили к завтраку. Присутствовал и Петтер, должно быть, он оставался у нас ночевать. Кажется, мои лекарства помогли – мальчишка выглядел уже почти здоровым.

Сохраняя на губах вежливую улыбку, я поздоровалась и опустилась на свое место.

Все как обычно: господин Бранд, всецело поглощенный газетой, что-то бурчал себе под нос, не отрываясь от булочки с маслом, Ингольв методично расчленял на тарелке бекон, а Петтер ел взглядом начальство (впрочем, не забывая о яичнице).

Любопытно, что бы сказала моя обожаемая бабушка, если бы ей довелось присутствовать на нашем завтраке? Ничего хорошего, это уж точно. С ее точки зрения, прислуживать за столом должны исключительно лакеи! Кухарка, по совместительству являющаяся домоправительницей, а также отсутствие у меня личной камеристки (горничная не в счет), у Ингольва – камердинера, и хоть двух-трех лакеев – признаки удручающей нищеты!