Аромагия

Меня доставили домой в полицейской двуколке. Наверное, стоит принять чего-нибудь успокоительного после всех треволнений сегодняшнего дня. Пожалуй, валериана с пустырником подойдут…

Дверь распахнулась, и на пороге показалась Сольвейг. Она смерила подозрительным взглядом меня, осторожно поддерживаемую под локотки бравыми констеблями. Воображаю, как я выглядела: простоволосая, растрепанная, с покрасневшим от слез лицом и в сопровождении полиции!

— Явились! — буркнула Сольвейг не очень-то приветливо и припечатала: — От дурной головы и ногам покоя нет!

Я усмехнулась: неплохое напутствие. Хорошо хоть не эпитафия…

Глава 2. Любовное зелье

В тот вечер я возилась с травами в «Уртехюс». Ингольв все еще злился, так что я старалась поменьше времени проводить дома. Муж долго меня отчитывал, узнав об истории с фотографом.

В памяти всплыло перекошенное лицо Ингольва.

— Ты что, совсем ничего не соображаешь?! — горячился он. — Какого… тебя понесло в его дом? Ты хоть понимаешь, что скажут люди?

По его мнению, моя вульгарная манера совать нос не в свое дело компрометировала уважаемого полковника.

— Тогда господин Гюннар продолжил бы убивать девушек, а не оказался бы в тюрьме! — не выдержала я.

— Так ты еще и споришь?! — взвился муж, угрожающе нависая надо мной.

Ингольв весьма болезненно относился ко всему, что могло бросить тень на его положение. Надо признать, для этого у него имелись причины. Когда мы поженились, Ингольв был в звании лейтенанта, и без меня он вряд ли достиг бы нынешнего положения. И он никогда не сможет этого забыть…

Словом, неделю назад мы поссорились.

Некрасивые подробности не шли из головы: искаженный злостью рот мужа, обидные слова. Если бы память о приятных моментах была столь же крепкой! Но невесомое благоухание яблоневых лепестков испаряется из мыслей так же быстро, как увядают цветы, а вот горькие плоды болезненных воспоминаний хранятся годами…

Позабыв о греющихся на плите ингредиентах, я сидела, подперев голову рукой, и смотрела в окно. На стеклянной поверхности дрожали и танцевали тени, и, как в зеркале, проступали какие-то образы, которые тут же смывал ливень.

Так одиноко… Если закрыть глаза, то можно представить, что это не дождь стучит, а почтальон, который принес долгожданное письмо. Глупо, ведь Ингольв не позволил мне вести переписку с родными и друзьями.

Я словно вновь слышала резкий тон новоиспеченного мужа: «Запомни, теперь твое место рядом со мной! Не хочу, чтобы родственники настраивали тебя против меня! Так что не смей им писать, я запрещаю».

И свой собственный, растерянный и оттого по-девчоночьи тонкий голосок: «Любимый, но ведь это моя семья!»

«Теперь твоя семья — я», — отрезал тогда Ингольв…

В такие ненастные вечера кажется, что я одна во всем мире, и горло стискивает от безысходности. Тоска пахнет пылью, прибитой дождем…

Все вроде бы хорошо: дом, сын, муж, любимая работа… Но чего-то, важного и необыкновенного, уже никогда не случится. Жизнь так и будет катиться по наезженной колее, оставляя далеко позади упущенные возможности и заброшенные мечты. И ничего не изменить.

Я похожа на волка, который давным-давно попал в капкан и, чтобы выбраться, отгрыз себе лапу, а теперь вынужден перебиваться остатками чужих пиршеств. И иногда, лежа под укрытием еловых лап, тоскливо глядит в небо и сожалеет, что тогда не смирился и не издох.

«Охотники натирают капканы травами, чтобы заглушить настораживающий запах железа», — вспомнилось вдруг. Вот и я попалась в такую ловушку с ароматом трав. В капкан любви…

К чему эти глупые мысли? В Хельхейме разводы чрезвычайно редки, поскольку для этого у супругов не должно быть детей. Наш сын родился меньше чем через год после свадьбы, так что рассчитывать на расторжение брачных уз не приходилось. Разве что следом за Фиалкой умрет и Валериан, но даже думать не хотелось о такой страшной цене свободы!

Я давно смирилась со своей судьбой, сроднилась с клеткой, прутьями которой стали долг, приличия, ответственность перед сыном. Глупо сетовать на последствия собственного выбора.

Дождь — это время сожалений и одиночества, но он может только плакать. А плакать бессмысленно…

Впрочем, сидеть в сумерках, смотреть в окно и предаваться бесплодной тоске еще глупее и совсем не в моем характере! Это просто октябрь, дождь и противный холод.

Заставив себя отвлечься от бесплодных размышлений, я обнаружила, что вода на бане почти выкипела и кинулась к плите. Следовало приготовить несколько экстрактов.

С древнейших времен для лечения болезней использовались растения и животные компоненты. В религии и медицине, парфюмерии и косметике, даже в кулинарии широко применялись лекарственные травы.

Из зелени, цветков, плодов или корней получали экстракты: масляные, водные, спиртовые, а также эфирные масла. Это квинтэссенция растения, его ”жизненная сила”.

К сожалению, многие сведения о травах утрачены, чему немало поспособствовал Рагнарёк. До сих пор удалось восстановить не более трети знаний предков.