Аромат грязного белья (сборник)

Имя Вильгельма Райха привлекло моё внимание потому, что я узнал о его работе с пылающим названием Функция оргазма. Я же, как читателям General Erotic должно быть известно, оргазмом интересуюсь теоретически, практически и даже феноменологически. Даже специальное эссе ему посвятил – Гонимое чудо, которое в моём «кирпиче» (Чтоб знали!) имеется. И в General Erotic о ём, родимом, писал видимо-невидимо. Но больше – видимо.

Вот я и взял в библиотеке Функцию оргазма, прочёл, разочаровался и решил узнать, что же это за ученичок Фрейда, такой упёртый и помпезный, хотя местами и здравомыслящий. Грустно, что его оргазменная функция фукнулась, кончилась пшиком, но я зато расскажу, как ему следовало бы и теперь следует за оргазм браться, чтобы его получали не пайкой по общественной разнарядке, а по потребностям и по возможностям, помимо или в дополнение к мастурбации.

Вот как протекала бурная жизнь Вильгельма Райха.

Родился он 24 марта 1897 года в Галиции, что была тогда частью Австро-Венгрии. Матери было 19 лет, когда она родила Вильгельма, который отзывался о ней как о красавице, хотя на фотографии, приведённой в книге, она выглядит отвратительненькой, причём не только по моему мнению, но и по мнению биографа. Тем не менее сыну мать всегда кажется красавицей, как и сын – матери. Однако невзрачность мамаши не мешала Вильгельмову отцу, что был по меньшей мере на 10 лет старше, безумно ревновать её. Причём слово «безумно» вовсе не является преувеличением. Сцены, которые отец закатывал без всяких причин, и даже рукоприкладство, которое он себе позволял, были непрестанным фоном счастливого детства Райха.

Отец приобрёл скотоводческую ферму на большом участке земли (причём приобрёл с помощью дяди своей ревнуемой жены) и весьма успешно повёл хозяйство. Так что маленький Вильгельм был частым и трепетным свидетелем совокуплений различных животных, что помогло ему быстро разобраться с сексуальной жизнью людей.

Формированию его либеральных взглядов на секс способствовал не только вуайеризм, но и внерелигиозная обстановка. Хотя отец и мать были евреями, они не были ортодоксами и принимали участие лишь в главных религиозных праздниках, для того чтобы не дразнить гусей-родственников. Отец не позволял детям играть ни с крестьянскими, ни с еврейскими детьми, говорящими на идиш, – он хотел воспитать детей в светском духе и хорошо образованными.

Папаша был настоящий деспот и правил семьёй железной рукой. А попутно он сделал Райху братца, наречённого Робертом.

Короче, к четырём годам Вильгельм уже прекрасно разбирался в сексуальной жизни, в чём ему также помогла нянька. Несколько раз он оказывался свидетелем не только совокуплений животных, но и служанки со своим любовником. Как-то Вильгельм попросил её поиграть с ним в любовника, и нянька позволила ему поелозить по ней.

В 11 с половиной лет Вильгельм переспал-таки со служанкой по-настоящему, что ему, разумеется, весьма понравилось, но за что сейчас бы эту служанку разорвали на части, а Вильгельмчика довели бы до состояния неискупной вечной вины, обозвав всё это изнасилованием. Но в то время все были молча довольны.

Райха учили наёмные учителя, а школьные экзамены он ездил сдавать в Черновцы (никуда не деться в психоанализе от российского духа, коим будет разить в течение всей жизни Райха). Там он ходил по борделям, где время от времени натыкался на своих преподавателей.

Вслед за первой еблей Вильгельма произошла семейная трагедия. То есть сначала любовная драма, а потом уже трагедия. Причём любовной драмой я называю великое наслаждение, запрещённое подлым человеческим стадом. А под трагедией я подразумеваю наказание за наслаждение. Об этом событии Вильгельмушко не заикался всю жизнь и под страшным секретом рассказал лишь одному-двум человекам. Да Еве, дочке своей, через много лет признался. Но безвыходно держать это в себе он не мог, и поэтому двадцатидвухлетний Райх, уже практикующий психоаналитик, опубликовал свою первую научную статью под названием Прорыв запрета на кровосмешение в период полового созревания. В ней изложена подробная исповедь пациента о своих отроческих годах. Но это был лишь литературный приём – за маской пациента скрывался сам Райх. А дело было так.