Аромат крови

Родион вспомнил, что с его гениальным другом ухо надо держать востро. Всегда. И что обидно: быстрого ответа не нашлось.

Из-за брезента послышалась возня, мальчишеский голос обиженно закричал:

– Пустите, я к господину Ванзарову!

Николя безуспешно таранил кордон городовых. Рвался вперед, но его держали за шкирку. Мальчишка болтался, как кукла в гражданской шинельке Министерства внутренних дел.

Родион приказал отпустить. Счастливо запыхавшийся Гривцов сообщил:

– Есть! Нашел! – И, горячо дыша в ухо, выложил детали. Они обнадеживали. Но на всякий случай строгий коллега переспросил:

– Не перепутали? Точно запомнили? Два раза проверили адрес?

Николя готов был дать на отсечение любую часть тела, настолько твердо запомнил. Но этого не потребовалось. А за старания была объявлена благодарность.

– Господин Ванзаров, разрешите с вами? – вдруг выпалил Коля и от содеянного зажмурился.

– Куда это «со мной»?

– Позвольте вместе с вами расследование провести… То есть всего лишь помогать вам… Полезным быть… Научиться у вас… Я на все согласен. А маменька ничего не узнает, ну пожалуйста!

Проще всего отказать. Но что с мальчишкой станет: крах всем мечтам. И таскать за собой нельзя, и бросить жалко. А почему же мальчишку? Мелкого, но чиновника полиции. Раз весь 2-й Литейный участок отдан на разграбление, тьфу, то есть – под распоряжение, значит, и коллежский регистратор Гривцов в том числе. Куда ему деваться? Паренек толковый, может пригодиться.

Родион сурово нахмурился, аж усы торчком:

– Уговор такой: никакого самовольства, беспрекословное послушание. При первой же попытке выкинуть фокус отправляетесь к матери. Вот мое условие. И обсуждению не подлежит. Согласны?

Все Колино естество рвалось закричать «ура!» с тремя восклицательными знаками или запрыгать до потолка. Но делать этого не следовало, чего доброго, прогонят в шею.

– Так точно, буду стараться. Можно вопрос?

– Ну, что еще?

– Разрешите, Родион Георгиевич, на труп взглянуть, ну хоть одним глазком…

Ванзаров как-то сразу пожалел о своем решении. Не годится он в няньки.

Зашуршала палатка. Стряхнув невидимую грязь с пальто на бобровом меху, Лебедев уставился на мальчишку. Критически оценив щуплое тельце в фуражке, громогласно заявил:

– Ну все, еще один великий сыщик на нашу голову. Повезло столице: теперь их два.

Гривцов как раз собрался обидеться, но ему пояснили, кто перед ним находится. Юноша вспыхнул восторгом и забыл про нанесенное оскорбление.

Внезапно Родион ощутил, как песчинки отведенного времени утекают одна за другой. Не потому, что боялся начальственного нагоняя. Характер такой: взялся – надо не отступать до конца.

– Аполлон Григорьевич, займитесь барышней, как только вы умеете, – попросил он. – Ее во 2-й Литейный доставят…

– Виноват, но приказано к вам в участок, – встрял городовой Зыкин. – Вы расследуете, и тело, значит, ваше. Нам оно без надобности.

– Пусть так, только дождитесь меня в участке. Очень надо. Договорились?

– А вы куда? – заинтересовался Лебедев.

– Попробую установить ее личность.

– Уже знаете, где искать?

– Только шаткое предположение. Городовой, одолжите секретный фонарь…

И, схватив жестянку, через которую пробивались полоски света, Ванзаров исчез в переулке. За ним хвостиком увязался Николя Гривцов.

О, женщины! Как много значите вы в нашей жизни. Все вам прощается, любая прихоть и каприз. Нет сердца, способного устоять перед вашими желаниями. Все вам позволено, и даже внешние приличия не могут держать вас в строгости. Какое милое коварство…

Примерно так размышлял Родион. Тут было над чем поломать голову. Меньше всего его волновала загадочная надпись. Мало ли всяких Ванзаровых обитает в столице: быть может, совпадение. Куда настойчивей беспокоила нелогичность происшествия. Дама в легчайшем платье, наверняка собирается веселиться. Но что-то происходит, и она оказывается на морозе с перерезанным горлом. Возникает множество вопросов. Например: зачем демонстративно бросать труп на улице? Почему не сбросить в подвал или спустить под лед? Или засунуть в сугроб. Тогда бы к весне нашли. Убийца наверняка обладает стальными нервами: сделать такой надрез мало кому по силам. Почему жертва не спрятана, а наоборот – демонстративно выставлена в переулке? Словно предупреждение кому-то. Нелогично.

И еще странность: чего так испугался Вендорф? Событие не самое приятное, но обычное. Барышня хорошенькая, скорее всего, не из высшего общества. Тогда чего же он так всполошился?

Родиону захотелось опробовать на Гривцове логическое упражнение под названием «маевтика». Способ, каким Сократ добывал истину, состоял из простых вопросов, на которые надо давать простые ответы. Но о чем спрашивать, если мальчишка трупа не видел? И так уже пыхтит, аж шинель нараспашку.

На всякий случай Ванзаров еще раз осмотрел место, где лежала барышня.

– Николя, посветите…

Бледное пятно осветило лед. Нет, ничего. И это тоже вызывает вопросы.

Родион двинулся в глубь двора, оруженосец старательно освещал путь. Вскоре фонарик оказался не нужен. Высокие окна концертного зала, задернутые тонким тюлем, давали света с избытком.