Аромат мести

Внутренности ресторана, мрачные и зловещие, напоминали мне внутренности какого-нибудь огромного больного зверя. Какие-то лабиринты, выложенные тусклым, растрескавшимся кафелем, закоулки, каморки, склады, набитые всякой всячиной, множество огромных плоских сковородок с шипящим жиром, кастрюльки с булькающим варевом, огромные столы с розово-красными грудами сырого мяса, котлы с чищеной картошкой, мощная, размером с пятилетнего ребенка, электрическая мясорубка…

Мы приблизились к двери, возле которой стояли несколько мужчин. Один — я его знала — фотограф, другие — эксперт и врач.

Я подошла поближе и увидела мерцающий в свете тусклой лампы голубоватый кафель, забрызганный кровью, а на полу — нечто, прикрытое белой простыней, которая уже успела напитаться красным.

Владик Цусимов сделал знак одному из врачей, тот поднял простыню и показал мне бездыханное, исколотое ножом тело молоденькой рыжеволосой девушки с почти отрезанной головой. Платье едва прикрывало бедра, которые тоже были вымазаны бурой кровью.

«Кафельщик», — произнес кто-то внутри меня.

Владик вытащил меня на свежий воздух.

Усадил на скамейку возле цветочной клумбы. Он был профессионалом. Он чувствовал, что я сейчас выдам ему на-гора информацию.

— Влад, я все поняла. Его возбуждает кафель.

— Ты что? Какой еще кафель?

— Больше я тебе ничего не скажу.

— Стой! Ты куда?

Я молча шла к своей машине. Нити, которыми были опутаны мои мозги последние два дня, привели наконец к ощутимому результату. Теперь я хотя бы знала, кого мне надо искать.

— Ты можешь мне объяснить? — не унимался шедший рядом со мной Влад. — Что такое ты несешь про кафель?

— Запоминай. Кафель — это наш козырь. Убийца пускает кровь лишь там, где есть светлый кафель. Вспомни — туалет, процедурная, подсобка… Там везде кафель. Наш убийца — кафельщик. Я искала закономерности во внешности жертв, в местах совершения преступления, а дело оказывается в антураже. «Кафельщик».

Влад остановился.

— Но послушай, кафель есть почти везде. И почему тогда эта скотина проснулась лишь теперь? Я уверен, это сильный мужчина, потому что вот так располосовать горло, да и вообще… Он же насилует их, а потом убивает. Наш эксперт говорит, что у этого маньяка такой громадный член, что девушки могли умереть уже во время насилия. От болевого шока.

Я мысленно поблагодарила его за информацию, но внешне ничем не выдала свою заинтересованность его словами.

— Запиши номер. — Я продиктовала ему телефон моей временной квартиры. — А что касается вашего фоторобота… Кстати, покажи мне его.

Он достал из кармана смятый лист с изображенным на нем очень узнаваемым Клаусом.

— Слушай, Влад, скажи мне такую вещь. Какие ассоциации вызывает у тебя слово «хлеб»?

— Очень просто. Я сразу представляю себе вывеску на хлебном магазине. А что?

— А как ты думаешь, сколько таких вывесок в нашем городе?

— Думаю, что много. Очень много, а что? У тебя дома хлеб кончился?

— Кончился, — ответила я рассеянно.

Мы попрощались с Владом, и я поехала домой. Вернее, почти домой.

«Кафельщик» — какое неприятное слово.

Перед тем как войти в темный подъезд, я, обращаясь к сверкающему за мостом ночному городу, спросила: «Кафельщик, где ты?»

И мне показалось, что я услышала: «Зде-е-есь…»

Глава 9 «Белая лошадь»

Клаус не мог понять, зачем прятать пленки в контейнер, когда их можно отдать прямо ему в руки. Неужели в Тарасов приедет сам Юзич? Может быть, они просто не доверяют ему, заставляют делать самую грязную работу, а пленочки положат в свой карман? Клаус и представить себе не мог даже приблизительную стоимость добываемой им с таким трудом информации. Наверное, сумма исчислялась миллионами долларов.

Тщательно соблюдая все принципы конспирации, Клаус думал, глядя на то, что творилось вокруг него — полный развал экономики России, нищие, полуголодные пенсионеры, оголтелая молодежь, посаженная на иглу, — что конспирация — это мартышкин труд. Неужели кто-нибудь в этой чехарде заметит момент передачи информации от Храмова к Клаусу или наоборот? Люди живут своей жизнью, им совершенно все равно, что происходит вокруг них. Но инструкция есть инструкция. Надо подчиняться. Только вот Храмов что-то распустился совсем. В условленное время в окно не смотрит, на место встречи не приходит.

Постыдно сбежав от этой русской шлюхи, которая похитила у него теперь не только записку с шифром, но и пистолет, Клаус целый вечер просидел в кафе «Белая лошадь». Он видеть уже не мог ни пиво, ни салат из креветок, ни соленые орешки. Переполненный этой гремучей смесью, он вышел на свежий воздух и вздохнул.