Аромат розы

Настроение у меня было окончательно испорчено и, спускаясь вниз, я почувствовала себя растерянной. Когда женщина меняет стиль одежды, она должна держаться очень уверенно. А мне казалось, что я выгляжу смешно и нелепо, и я раскаивалась в своем упрямстве. Надо было все-таки переодеться.

Когда мы пересекали вестибюль, какая-то элегантно одетая дама обернулась и внимательно посмотрела на меня. В ее взгляде не было и тени насмешки, наоборот, она рассматривала меня и мое платье с большим интересом. Этот маленький инцидент придал мне немного уверенности, и я встретила лорда Уэйлина с гордо поднятой головой и со светской улыбкой на лице.

Глава 8

Я почувствовала, что лорд Уэйлин смотрит на меня внимательнее, чем обычно. Улыбка его была по-светски сдержанной и даже чуть надменной, но его выдавали глаза. Он рассматривал меня с явным интересом. Сначала его взгляд остановился на моих черных волосах, потом скользнул на глаза и губы. Я решила, что его внимание привлек мой саван. Недаром Борсини говорит, что этот фасон подчеркивает женственные фигуры. Хотя из вежливости Уэйлин и не позволял себе откровенно рассматривать мое телосложение.

– Позвольте мне сделать вам комплимент, миледи. Вы обе выглядите великолепно, – сказал он, учтиво поклонившись, и повел в свой кабинет. – Я уже заказал вино и посмотрел меню, но ждал вашего прихода, чтобы посоветоваться. Бургундское или шампанское? Шампанское идет к любым блюдам.

Его взгляд говорил о том, что шампанское – это комплимент мне за мое платье.

Мама проворчала:

– Вы слишком экстравагантны, милорд! Шампанское! Можно подумать, что шампанское для нас – непозволительная роскошь! Когда папа был жив, у нас в погребе всегда были отличные вина.

Не желая выглядеть жалкой провинциалкой, как мама, я внимательно прочитала меню и выбрала камбалу и цыпленка.

Мама сказала:

– Я, пожалуй, возьму то же самое.

Лорд Уэйлин настаивал, чтобы мы заказали крабов и всякие другие изысканные блюда, но в конце концов тоже остановился на камбале и ростбифе.

Когда подали вино, он произнес:

– За наш успех. За то, чтобы мы уехали отсюда более богатыми людьми!

Это я тоже сочла за комплимент, потому что, произнося эти слова, он посмотрел на меня с загадочной улыбкой. Как будто хотел сказать, что кроме золота и бриллиантов на свете существуют и другие богатства.

– За наш успех, – повторила я, и мы выпили.

Жаль, что после первого бокала шампанского это многообещающее начало не получило дальнейшего развития. Подали рыбу, и разговор сразу повернул на деловые темы.

Я спросила:

– Интересно, лорд Уэйлин, почему вы остановились в «Бишопс Даун»? Уж не потому ли, что в этом отеле жила ваша тетушка, когда она приезжала в Танбридж?

– Именно поэтому. Так она говорила мама. Я уже навел справки и узнал, что она действительно останавливалась здесь несколько лет назад, но последние пять лет не появлялась. Как раз тогда и пропало ожерелье. Тем не менее, она продолжала ездить в Танбридж, и даже чаще, чем раньше. В первые пять лет после приезда к нам из Шотландии она ездила сюда только раз в год. Потом стала ездить четыре раза: в начале января, апреля, июля и октября. Очевидно, с возрастом ей нужно было чаще пить железистую воду. Но все же странно, что это происходило так регулярно.

Мама уронила вилку и взволнованно воскликнула:

– Действительно странно! Барри тоже ездил в Лондон четыре раза в год и примерно в те же числа.

Уэйлин даже рот открыл от удивления:

– Вы уверены? Кажется, кое-что уже начинает проясняться.

– Нет, милорд. Хотя даты и совпадают, но вряд ли это что-нибудь значит. Ведь они были почти незнакомы. И даже, если бы они были друзьями, у них не было причины это скрывать – оба были одиноки и вольны поступать так, как им заблагорассудится. Могли даже пожениться.

– Дядя снял пять тысяч со своего счета в банке пятнадцатого мая, – заметила я, – эта дата не совпадает со временем его отъездов.

– Он, должно быть, потратил эти деньги в Танбридже или Лондоне, – сказала мама, – я уверена, что в Гернфильде он их не тратил.

– По всей вероятности, в это время происходило что-то очень важное, что заставляло их обоих уезжать из дома, – предположила я, – например, скачки или какие-нибудь интересные встречи.

– Какие могут быть скачки в середине зимы! – возразил Уэйлин. – Мы должны узнать, какие здесь еще бывают развлечения. Кстати, тетя Маргарет любила театр.

– Тогда бы она ездила в Лондон, – сказала мама. – Ведь Лондон не намного дальше от Парэма, чем Танбридж Уэллз. Да и Барри не интересовался в театре ничем, кроме артисточек.

Когда мы принялись за цыплят и ростбиф, я рассказала о своей идее походить по ювелирным магазинам и ломбардам. Уэйлин заметил, что он собирался сделать то же самое.

– Вы, наверное, удивились, зачем мне понадобилась копия ожерелья.

– Очень удивилась, и далее вернулась в прихожую, чтобы забрать ее у вас, но увидела вас со Стептоу и забыла про ожерелье.

– Стептоу, – сказал он задумчиво. – По-моему, этот плут что-то знает.

– Он вам сказал что-нибудь? – поспешно спросила я.