Аромат розы

— Если бы все было так, как вы говорите, мама, он был бы богатым человеком. Но вы же знаете, у него не было ни гроша, когда он умер. Он мог припасти хотя бы пару сотен фунтов на черный день. На себя он тратил совсем немного, у него не было дорогостоящих привычек.

— И я брала с него за стол и за квартиру чисто символическую плату, — добавила мама. — Можно было скопить несколько сотен даже из его пенсии. Я думала, что у него отложено хотя бы на похороны, но мне пришлось самой заплатить за гроб и все остальное. Наверно, он играл в азартные игры потихоньку от нас! — мама не могла придумать другого объяснения.

— А, может, у него была женщина в Лондоне? — предположила я. Мы знали, что в Калькутте у него была какая-то Зуринда Джоши. Сам Барри никогда не упоминал ее имя в своих письмах, но я встречала его в семейной переписке. Они боялись, что Барри женится на этой темнокожей красавице.

— Очень может быть. Когда-то он пользовался большим успехом у женщин. Может, он посылал деньги этой Зуринде?

— Тогда почему он не продал ожерелье? Оно было украдено пять лет назад, но он хранил его до самой смерти.

Я никогда не думала, что возненавижу бриллианты. Глядя на эту сверкающую горсточку камней на столе, я испытывала неподдельное отвращение.

Пришел Стептоу и торжественно объявил:

— В вещах мистера Макшейна, кажется, больше нет краденых драгоценностей, мадам. Прикажете отослать ожерелье в Парэм?

— Это не ваша забота, Стептоу! — воскликнула мама.

Мы были так напуганы, что забыли про Стептоу. Я решила играть в открытую:

— Мы хотим вернуть его незаметно, Стептоу. И будем вам очень признательны, если вы не будете рассказывать об этом ожерелье слугам и посторонним людям.

Стептоу помолчал немного, по-видимому, обдумывая, что бы лучше содрать с нас в знак нашей признательности. Это был неприятный чванливый тип. Мы с мама его не любили и держали только потому, что он, открывая двери, умел произвести на посетителей внушительное впечатление своим важным видом, подобающим дворецкому из знатного дома.

— Разумеется, мадам. И если вы изволите еще на минуточку задержать внимание на моей скромной особе, я осмелюсь спросить, что вы решили насчет прибавки к моему жалованью? — протянул он, искоса поглядывая на нас.

Стептоу постоянно требовал прибавки, и мы уже три раза повышали ему жалованье. Бродаган за это же время получила только одну прибавку. Это его новое требование было просто вымогательством, но сейчас мы не могли поставить его на место.

— Какую прибавку вы хотели бы получить, Стептоу? — с опаской спросила мама.

— Пять фунтов за квартал меня устроят, мадам.

— Но ведь на прошлой неделе вы просили три фунта! — запротестовала я.

— Да, мадам, но сейчас мне кажется, что пять меня больше устроят. — Он перевел взгляд на бриллианты, а потом красноречиво посмотрел на мама. — Спасибо, мадам, — и, поклонившись, вышел из комнаты.

— Вот каналья! Он и в аду не пропадет! — воскликнула мама.

— Это просто невыносимо! Мы не должны давать ему больше ни пенса!

— Тогда нам придется рассказать Уэйлинам всю правду.

— Мы, пожалуй, сможем выкроить еще пять фунтов в квартал, но, если он потребует сверх этого хоть один пенс, мы должны его выгнать, мама. И пусть он рассказывает о нас что угодно, никто не станет его слушать. Все знают, что мы люди честные.

— Но не все в городе уверены, что Барри был честным человеком. Ходили разные слухи о той досадной ошибке у него в банковских бумагах в Индии. Как неприятно, что завтра надо идти с визитом в Парэм, — сказала мама тоскливо, помешивая чай. — У меня прямо сердце уходит в пятки от страха, когда подумаю об этом.

— Мы должны пойти утром, потому что после обеда ко мне приезжает Борсини.

— О Боже! Одна неприятность за другой. Сначала я узнаю, что у нас в семье был вор, а теперь еще этот визит! Хотя бы самого лорда не было дома, когда мы придем. С меня и одной его мамаши достаточно. А уж если я столкнусь лицом к лицу с лордом, да еще с крадеными бриллиантами в кармане, я тут же во всем признаюсь и попаду в тюрьму.

— Нет, скорее ты будешь болтаться на виселице.

— Ну и шуточки у тебя, Зоуи! — она стала старательно накладывать тени. — Нельзя плохо говорить о мертвых, но, по-моему, Барри поступил со мной непорядочно. Я ведь всегда была добра к нему и приютила его у себя, а он принес черный позор в наш дом. Разве я не права, Зоуи? — Когда мама расстроена, она часто употребляет ирландские выражения, к которым привыкла с детства. — Барри всю жизнь нас обманывал, и теперь я имею право осуждать его. Я всегда считала его двуличным и не очень бы удивилась, узнав, что это он залез в кассу, тогда, в Индии.

— Но это же не правда. Они ведь поймали негодяя, который это сделал. Дядя Барри ушел в отставку с чистой характеристикой и получил полную пенсию.

— Может быть, может быть… Но ты помнишь, как он внимательно следил за почтой. Он всегда ждал, когда ее приносили, хватал свои письма и прятал их в карман, чтобы никто их не видел. Не иначе, как это были инструкции дружков из его банды.