Аромат счастья сильнее в дождь

Допрос проходил крещендо. К концу главного блюда все уже знали, что я люблю устрицы и не очень – стручковую фасоль, что я на год тебя старше, что у меня был кот по кличке Нестор, и, уж конечно, что я еще не закончила учебу и потому пока не зарабатывала, но учиться мне нравилось, слава богу, мои родители до сих пор живут в браке, мама по специальности акушерка, а отец раньше работал на заводе, что нет, разумеется, они не шикуют, да, снимают жилье, нет, можно чувствовать себя вполне счастливой, даже если ты вырос в скромной семье, да, я представляю, чем они занимались всю жизнь и не скажу, чтобы это приводило меня восторг, да, я охотно съем еще немного жаркого.

На втором кусочке десерта твой отчим и его кустистые брови задали мне дополнительный вопрос:

– А почему вы решили встречаться с Бенжаменом?

Намек на то, что мы из разных социальных кругов, был завуалирован едва-едва. Честно говоря, мне трудно было понять их озабоченность. Ты рассказывал, что мать происходила из состоятельной семьи, которая впоследствии разорилась, то есть богатства там не было. Кроме того, она считала, что ты обязан сам себя содержать, и не давала тебе ни гроша. Будь я нацелена на богатенького, уж точно, успела бы обучиться прицельной стрельбе.

Ты смотрел на меня, улыбаясь:

– Можешь сказать им правду.

Кровь прилила мне к лицу.

– Что значит «правду»?

– Объясни, почему ты на самом деле со мной.

Я пробормотала что-то, пытаясь найти ответ в твоих глазах.

– Полина не осмелится признаться, – продолжил ты, приковав к себе внимание семейства, – но она со мной по единственной причине.

Троица наблюдала за твоим ртом в ожидании. И ты решил их добить, чтобы не мучились.

– Потому, что я очень хорош в постели.

Я отчетливо видела, как в их глазах застыл ужас. А ты прыснул со смеху, прежде чем проглотить кусочек пирога. Больше никто из них не раскрыл рта. В тот вечер, когда ты проводил меня до дома, я впервые сказала: «Я тебя люблю». Уточнив, что вовсе не только за то, на что он намекнул за столом.

· Глава 16 ·

В коридоре перед рентгеновским кабинетом было полным-полно народу. Меня не пустили туда вместе с сыном, но врач «Скорой» меня обнадежил. У Жюля сработал защитный рефлекс, и он приземлился на руки, а голова осталась невредимой.

Бен сидел рядом. Мы не обменялись ни единым словом с тех пор, как сюда приехали. Почти парализованная от страха, я и не думала о том, чтобы завязать разговор. Мой малыш, мое сердечко, сейчас там один, пока незнакомые люди его обследовали. Наверное, он сейчас в ужасе, у него все болит, и я считала секунды, чтобы время шло быстрее.