Аромат тьмы

Я вновь ощутила непреодолимую потребность коснуться истинного. Погладила его по лицу, зарылась в волосы у виска — и ощутила острое наслаждение, не свое, чужое, точнее, моего Фрея. Вспомнились его слова со зловещим подтекстом, что я наконец прочувствовала нашу связь истинных и больше никогда не смогу от него сбежать. Нежно помассировала пальцами его затылок и с легкой обидой на негостеприимных соотечественников Фрея, спросила:

— Ты вернулся домой, но почему нас тут недружелюбно встретили? Таким подлым ударом и…

— Это моя вина! — Фрей взял мою ладонь и прижал к своей щеке. — Десять лет назад на Вайре появилась Рахель, ее, свою истинную, Ирир нашел в одном из дальних миров. Она очень слабый оракул, но с душой светлее некуда. Чтобы ты осознала сложившуюся ситуацию в полной мере, расскажу. После Кровавой жатвы вайров осталось чуть меньше пяти тысяч. Это приблизительные, вероятнее всего, преувеличенные данные. В основном мужчины. Опять же большая часть из нас шатается по мирам, многие утратили разум, полностью утонули в безумии мрака.

— Кровавая жатва? — хрипло уточнила я.

Ничего себе, получается, мы вчера смерти чудом избежали.

— Да, последняя волна кровавого безумия, когда каждый вайр осознал, что спасения не осталось. У нас перестали рождаться девочки, только мальчики, зараженные мраком, а в других известных мирах подходящих нам светлячков практически нет. Каждый осознал, что любой из нас обречен сойти с ума, перед этим уничтожив все хорошее вокруг, в себе и в мире. Во всех мирах! Началась охота за светом, семьи выслеживались дикими и обезумевшими охотниками за женщинами. Их рвали на части, пытаясь отобрать у соперников, уничтожали последних… К сожалению, к тому моменту вайров, еще сохранивших разум, оказалось слишком мало. Мы создали Оплот Света, свозили сюда оставшиеся семьи, женщин и детей, но и тут были вспышки мрака. Ведь отчаявшиеся мужчины со временем тоже сходили с ума… За сотню лет борьбы от Вайра почти ничего и никого не осталось. Только жалкая кучка самых стойких… или самых безумных, кто не хочет верить, что наш мир погиб окончательно.

Он говорил с такой болью в хриплом голосе, что та дрожала даже во мне перетянутой струной. Мне стало страшно. Страшно спросить, сколько ему лет и был ли он участником и свидетелем тех чудовищных событий. Но эта до стона натянутая внутри струна без слов свидетельствовала: был, видел, пережил! Я боялась услышать, что он тоже убивал семьи, но и не спросить не могла:

— В чем ты виноват?

Фрей заглянул мне в глаза и все в них прочел. Грустно улыбнулся:

— Нет, я из тех везунчиков, что уже родились зараженными мраком, не проходили слияние с ним, принудительно меняясь, а именно родились. Мы держимся дольше, нам легче бороться с кровавой жаждой.

Я подалась к нему с диким облегчением и, обняв его такое, оказывается, родное лицо, поддалась внезапному порыву — поцеловала в щеку! Своему порыву! Похоже, я привыкала к дичайшему энергетическому избытку на Вайре. Осваивалась здесь и училась более четко разделять, где чужие чувства, а где мои собственные. Но с этим «коктейлем» еще предстояло разобраться, а пока только принять.

— Прости, что прервала, продолжай, — мягко попросила я.

Фрей неожиданно встал, подхватил меня на руки и усадил к себе на колени, заняв мое место на кровати.

— Когда на Вайр попала Рахель, она, как ты, чуть не перегрузилась его энергетикой. И сходу предсказала мне, первым встретившему ее с Ириром в зале перемещений…

— Там, куда и мы попали? — уточнила я.

— Да, это общемировой переход, — ответил Фрей, водя носом по моему виску и посылая по коже мурашки. — Так вот, она сказала, что через десять лет у меня появится шанс найти свою половинку на Ариме. В королевстве Лавер. Один единственный шанс обрести свой свет, если тьма не закроет мне разум и глаза. Я тогда решил, что помешать мне найти истинную способен мой собственный мрак, а оказалось, темная ты.

Я невольно передернула плечами, вспомнив:

— Удивительно, что ты не убил меня на месте.

— Я слишком долго тебя ждал, — хрипло признался Фрей. — Так долго, что потерял надежду. И так долго, что откровенно сказать, был счастлив и темной. Стыдно и страшно было признаться в этом самому себе, вот и сорвался на тебе.

— Всего разочек, так что не будем вспоминать, — хихикнула я, обнимая его за шею.

— Ты слишком добра, — усмехнулся Фрей.

— А ты слишком долго идешь к сути. Почему тебе молча в морду дали, даже не поздоровавшись?