Аромат золотой розы

– Князя Василия судили? – поторопила она рассказчицу. – Что-то я ничего не слышала о подобной истории.

– Нет, до суда дело не дошло. Этот человек умер, а Черкасские не захотели трясти грязным бельём, заявляя на родного дядю. Князь Василий пробрался в лондонский дом своего племянника и попытался убить и его самого, и его жену. Только чудо спасло нашу миледи.

Девушка замолчала, не решаясь сказать главное, но Орлова не отступала: не торопила, но и не спускала с Генриетты внимательных глаз.

«Говорить или нет?» – терзалась девушка, она просто не могла произнести драгоценное имя. Казалось, что если оно прозвучит, то мечты рассыплются в прах, а надежда когда-нибудь стать счастливой исчезнет. Ведь это было имя мужчины, которого она любила. На одной чаше весов лежали мечты, а на другой – жизнь Луизы. По большому счёту, выбора не было, осталось только признаться:

– Тогда миледи и её мужа спас один человек. Его зовут Николай Черкасский, и он приходится князю Василию сыном. Ник сбил отца с ног, чтобы кузен смог забрать пистолет. Да только преступник сумел вырваться и побежал. На мраморной лестнице он поскользнулся, упал и разбил голову, а к утру умер в больнице. Князь Николай увёз тело отца в Россию и больше не давал о себе знать.

Вот всё и сказано. Или не всё? Генриетта ведь промолчала о том, как Ник поразил её воображение. Конечно, тот, как и все Черкасские, оказался красавцем. Но дело было совсем не в этом. Просто душа тянулась к этому рыцарю, а ещё Генриетта сердцем чувствовала, как они похожи. В жизни этого сильного и умного мужчины тоже было много боли, ему тоже не хватало тех, кто мог его любить. Генриетта замечала и щемящую боль в слабой улыбке, и грустный взгляд светло-карих глаз. Всё понимала, но молчала: боялась выдать себя. Уж она-то знала, что Николай Черкасский не примет жалости, тот, наоборот, сам стремился опекать всех в доме. И для Генриетты у него нашлись тёплый взгляд, добрые слова и искренне восхищение. Никто не слушал её так, как Николай Черкасский! С тех пор она пела только для него… Но случилось то, что случилось, и, рухнув под тяжестью горя и стыда, князь Николай уехал, даже не вспомнив о юной герцогине.

– Я понимаю Черкасских… – напомнила о себе Орлова. – История вышла неприглядная. Но как может взрослый мужчина, а я так понимаю, что Николай Черкасский именно таков, быть сыном француженки, которой по виду не дашь больше тридцати?

– Нет, Ник и его брат – дети от первого брака, – оживилась Генриетта и, вспомнив случайно услышанный разговор, объяснила: – Князь Василий женился на француженке, когда овдовел, это было перед войной с Наполеоном. Я не знаю подробностей, со мной никто об этом не говорил.

– Что неудивительно, – пробормотала Агата Андреевна.

Она задумалась, пытаясь осмыслить услышанное, а её юная собеседница замолчала. Генриетта только сейчас поняла, что долгожданное наследство отца, которое она хотела подарить тёте, оказывается, принадлежит детям Василия Черкасского. Так значит, и князю Николаю? Неужто им придётся судиться? Вот так просто – стать соперниками?.. Нет! Ни за что!.. И Генриетта, не выдержав, воскликнула:

– Так что же мне теперь, судиться с князем Николаем? Я не могу это сделать!

– Почему? – не поняла Орлова. – Нужно уметь защищать свои интересы. В этом нет ничего постыдного, наоборот, это достойный и сильный шаг.

– Я не могу… Он был очень добр ко мне…

Как объяснить этой здравомыслящей женщине, что Генриетта скорее даст отрезать себе руку, чем согласится причинить боль мужчине, в которого влюблена? Ей не привыкать к бедности, она другого и не знала. Это сейчас тёткина мастерская стала приносить доход, да и в доме княгини Черкасской они жили на всём готовом. Зачем же тогда наследство? Пусть оно достанется Нику! Может, оно сделает этого прекрасного человека чуть-чуть счастливее и прогонит печаль из его глаз…

Генриетта вдруг поняла, что Орлова внимательно за ней наблюдает. Во взгляде фрейлины мелькнуло понимание, и кровь хлынула смутившейся девушке в лицо: вот её любовь и перестала быть тайной. Как теперь поведёт себя Агата Андреевна? Неужели отчитает или, что ещё хуже, высмеет? Но фрейлина не спешила выносить суждение. Она поднялась, подошла к столику с письменным прибором, и, взяв в ящике листок, принялась что-то чертить. Заинтригованная, Генриетта подошла, наклонилась над плечом Орловой и увидела в центре листа большой квадрат, помеченный как «наследство». Слева фрейлина нарисовала квадрат «Генриетта», а справа – такой же с надписью: «Василий Черкасский». От последнего квадрата она провела стрелки к двум маленьким прямоугольникам, помеченным как «Ник. Черкасский с братом» и «Жильбер».

Заметив, что девушка с любопытством рассматривает рисунок, Орлова зачеркнула квадратик с её именем и объяснила: