Аромат золотой розы

– Так вы сами мне подсказали. Помните «воскресшую империю»?

– Да, я неудачно пошутил. Пришлось изворачиваться. А при чём здесь это? – не понял Штерн.

– Вы сказали «renatus» – дважды родившаяся. Французское имя Рене как раз и происходит от этого слова. Франсуаза ведь безмерно амбициозна. Она не могла просто уйти в тень, ей было необходимо ощущение своего величия. Не было бы у неё этой слабости, она стала бы обычной Мари или Бабетт, а тут Рене. Как только я поняла, что Франсуаза жива, всё встало на свои места. Вспомните, все в один голос твердили нам, что Мари-Элен и в подмётки не годится своей матери. Ну а Франсуазе человека убить – ничего не стоит, вы же видели.

Штерн вспомнил лицо мадам Триоле и не стал спорить. Но всё же он не до конца понимал Орлову.

– Но как же вы догадались, что Франсуаза будет именно в этом коттедже? После того как я забрал Луизу, она должна была опасаться этого места.

– Только не мадам Триоле с её самомнением, – усмехнулась фрейлина. – Эта женщина ведь на самом деле ничего не боялась, а коттедж должен был казаться ей безопаснейшим местом на свете. Поступки Луизы после освобождения проследить ничего не стоило: нужно было только побродить вокруг нашего дома, задать вопросы слугам, расспросить кучера с первой почтовой станции. Я не сомневаюсь, что она это сделала. Узнав, что Луиза покинула Париж в сопровождении мужчины, Франсуаза сложила два и два и поняла, что именно вы освободили пленницу. Поскольку охранника не арестовали и с обыском в коттедж не пришли, она должна была догадаться, что её помощник мертв, а раз так, то и освободителю пленницы не выгодно обращаться к властям. Трике, сдавшего Франсуазе этот коттедж, в живых уже не было, о ней никто не знал. Так что этот дом на заброшенной улочке и впрямь был лучшим убежищем на свете.

Об этом Штерн даже не подумал. Он сообразил, что ещё будет присутствовать на суде, ведь мадам Триоле придётся отвечать и за преступления, совершённые в России.

– Вы думаете Франсуаза догадалась, что именно я освободил Луизу? – спросил он.

– Нет, иначе она послала бы вам намёк, сразу бы начала торговаться, – отозвалась Орлова и посоветовала: – Ни в коем случае не упоминайте в префектуре, что вы муж Луизы, тогда и подсудимая ни о чём не узнает. Представляйтесь лишь как поверенный наследницы графа Бельского, убитого Франсуазой в России.

– Разумно, – согласился Штерн, – спасибо за совет.

Предосторожность оказалась нелишней. Штерн вновь вспомнил жёсткое, как у старой волчицы, лицо мадам Триоле. Увидев сегодня воочию человека, угрожавшего его близким, поверенный больше не сомневался, что эта женщина собиралась идти до конца. Оставалось только ещё раз поблагодарить за спасение Луизы Всевышнего… и немолодую хрупкую фрейлину.

Глава тридцатая. Золотая роза

Луиза обустроила себе временную мастерскую. Очень светлая – с двумя большими окнами, выходящими на юг, – эта комната идеально подходила для тонкой работы. Наряд, в который тётка вложила всю свою душу, сейчас красовался на портновском манекене. Белый атлас и алансонские кружева – платье было таким красивым, что Генриетта не могла оторвать от него глаз. Ставшее уже привычным чувство невероятного восторга согрело душу. Весь мир для Генриетты сиял, ведь она стала невестой самого замечательного мужчины на свете. Она любила, и это чувство оказалось взаимным. Но иногда, по ночам, когда от пережитого волнения Генриетта не могла заснуть, к ней приходило отрезвление.

«За что тебе всё это? Ты недостойна, – шептал тогда ей внутренний голос. – Парой такому, как Ник, может быть лишь настоящая леди, а не девчонка, выросшая под лондонскими причалами».

Но Генриетта не сдавалась, гнала от себя все сомнения. Нет! Она никогда больше не расстанется с любимым, ни за что не откажется от такого подарка судьбы. Слишком хорошо она знала, что жизнь никогда не предлагает дважды, упустила свой шанс – попрощайся с ним навсегда.

Стоя перед прекрасным свадебным нарядом, Генриетта думала о том же: они не ровня. Но ведь это не главное! Любовь всё решила за них. Нечего хотеть большего… Отвлекая её от размышлений, напомнила о себе Луиза:

– Померяем в последний раз, дорогая? Мне нужно оценить платье вместе с фатой.

Наряд примеряли уже раз пятьдесят, а Луиза все выискивала в нём видимые только ей одной недостатки. Но платье было так роскошно, и сама Генриетта казалась себе в нём такой красавицей, что надеть его ещё разок было сплошным удовольствием.

Горничная Мари и Луиза подняли наряд и ловко натянули его на юную герцогиню. Тётка зашнуровала атласный корсаж, расправила три ряда пышных кружевных юбок и глянула на невесту сквозь зеркало. Глаза Луизы заволокло слезами, но она всё же смогла выговорить:

– Если бы тебя сейчас могли видеть твои родители…

После похищения Луиза стала такой слабой и пугливой, что все домашние старались её оберегать. Штерн обещал, что счастливая семейная жизнь постепенно всё сгладит. Генриетта тоже на это надеялась, а сейчас обняла тётку и стала успокаивать:

– Не нужно плакать! Они смотрят на нас с небес.