Ароматы кофе

— Таким образом, эта страна становится все более и более зависимой от кофе, — сказал его отец. — Каждый крестьянин выращивает по нескольку кустов. Если у нас и случается перепроизводство, то не за счет таких продуктивных хозяйств, как наше. Это все из-за крохотных маломощных производителей, защищаемых от конкуренции программой ревальвации. — Он отложил свою вилку. — Возможно, в конечном счете, он прав. Возможно, мы должны уничтожать все слабое, прежде чем построить нечто фундаментальное.

Мне не нужно было спрашивать, кого именно имел в виду сэр Уильям.

В другой раз он сказал:

— Знаете, Уоллис, я был одним из тех, кто поддерживал здесь движение за отмену рабства.

Это была для меня новость, в чем я ему и признался.

— Рабство в высшей степени неэффективный способ ведения дел на плантации — это как пытаться работать с ослами, а не с мулами. Нынешняя система много дешевле.

— Как это так? — изумленно вскинулся я.

— Если на вас работает раб, он сковывает ваш капитал. Это значит, вы должны кормить его, если он заболевает; платить тому, кто его сечет, если раб ленив; а также кормить его детей до того, как они подрастут и смогут пригодиться в работе. Аболиционизм — великая перемена, многие противостояли ему, потому что боялись перемен; но, как оказалось, он явился лучшим свершением Бразилии за все времена. — Некоторое время сэр Уильям молчал, уставившись в тарелку, потом произнес: — Мне кажется, ваш хозяин, как раз такой человек, кто знает толк в переменах.

— Вы правы, — сказал я, — его эта тема весьма занимает.

Сэр Уильямс забарабанил пальцами по скатерти.

— Я напишу ему ответ завтра. Вы сможете уехать в середине дня. Я велю Новелли заказать для вас поезд.

На следующее утро он вручил мне конверт, адресованный Сэмюэлю Пинкеру.

— Вы знаете, как с этим поступить.

— Безусловно, — сказал я, принимая письмо.

— И вот еще что… думаю, вам показывали кофе, который, как вас уверили, должен быть сброшен в море? — Я кивнул. — Вам следует знать, что наше правительство в высшей степени коррумпировано и чрезвычайно алчно, чтобы уничтожать то, что приносит деньги. Вглядитесь пристальней, Уоллис, и воспользуйтесь опытом, почерпнутым у мистера Пинкера.

Вернувшись в Сан-Паулу, я отправился к докам, на сей раз без правительственного сопровождающего, и провел некоторое расследование. В тот вечер армада барж должна была топить мешки в море. Я отыскал какого-то рыбака с небольшим яликом, щедро ему заплатил, чтоб он отвез меня к баржам.

Как и ожидалось, за две мили от пристани баржи подгонялись к торговому судну, где начинали выгружать свой груз в его просторные трюмы. Когда баржи справились с разгрузкой, торговое судно на всех парах поплыло на юг, ну а баржи возвратились к берегу. Мне удалось подплыть ближе, и я разобрал название грузового корабля — «Эс Эс-Настор»— и, едва оказавшись на берегу, тотчас принялся наводить о нем справки.

Судно было приписано к одному корабельному синдикату; и одним из боссов синдиката, как свидетельствовали мои изыскания, оказался здешний министр сельского хозяйства. Но еще более поразительным оказалось то, что это судно должно было отправиться в Великобританию через Аравию.

У меня никак не укладывалось в голове, почему судно с кофе должно отправиться из одной стран-производительниц кофе в другую. Правда, забрезжила одна догадка.

Я телеграфировал Дженксу, и он отследил перевозку кофе одного из предыдущих рейсов «Настора». Наши подозрения оправдались: на мешках могла быть наклеена этикетка «мокка», но находился в них бразильский кофе. «Эс Эс-Настор»перевозил бобы в Аравию, там после краткой стоянки его с новым грузом посылали в Британию, чтобы продать груз по цене ниже стоимости «мокка», но вполне подходящей для бразильцев.

Мое возвращение в Англию весьма подняло настроение Пинкеру — его интуиция снова не подвела.

— Вы должны поведать это всему миру, Роберт. У вас связи на Флит-стрит, отобедайте с кем-нибудь из этих, пусть они узнают, насколько правительство Бразилии свято выполняет свои обязательства. Но сделайте это тонко — чтобы не выглядело так, будто информация исходит от нас. Скажут, у нас свой интерес, а нам нельзя позволять, чтоб их цинизм затмил истинное положение вещей.

Я сделал все, как он велел, и когда появились статьи с критикой программы ревальвации, Линкер был этим явно вполне удовлетворен. Рынок заколебался — и мы воспользовались его неустойчивостью в полной мере.

Но больше всего, признаюсь, обрадовало Пинкера письмо от Хоуэлла. Я не знаю, что содержалось в этом письме, но новости явно были отличные.

— Вы, Роберт оправдали мои надежды, — так Линкер представил это мне. — Хоуэлл мог бы заподозрить всякое, направь я к нему кого-нибудь чересчур речистого. Вы же сказали ему правду, а это для него самое главное.

Глава семьдесят пятая