Ароматы

Сгустились сумерки. Когда они пересекли границу Парижа, уже наступила ночь. Они шли три часа молча, не обменявшись ни словом. У Армана горели ладони от тяжелых чемоданов, и он боялся за Анну. Он слышал в темноте ее затрудненное дыхание, подбодрял и абсолютно ничем не мог ей помочь. Слова «Держись, малышка!» звучали неуместно и бессмысленно. Она и так держалась из последних сил, не проронив ни слова жалобы. Когда он останавливался и давал ей передохнуть, повторяя свое «Держись, малышка!», она, закусив губу, храбро кивала головой.

Миновала полночь. За несколько часов они не встретили на дороге ни одного человека. Вдруг Арман услышал слабый голос Анны — она звала его. Он остановился и обернулся к ней. Она положила ему голову на плечо и сказала: — Я больше не могу.

Арман взял у нее из рук сумку, повесил ее себе на грудь, взял один чемодан подмышку, другой — в руку, освободившейся рукой обнял Анну, и они сошли с шоссе. На первой же поляне Анна в изнеможении опустилась на землю, Арман лег рядом с ней, и они тотчас заснули. Проснувшись, они увидели, что небо светлеет, и первые солнечные лучи освещают рощицу деревьев и кустарника, едва тронутых позолотой осени. Это было чудесное зрелище, и они радостно улыбнулись друг другу, забыв об ужасах ночи. Арман показал Анне на дикую яблоню: — Не обеспечит ли она нас завтраком?

— Попробуй.

Арман подошел к дереву и увидел на одной из низко свисающих ветвей раннее яблочко. — Хороший знак, — сказал он, поднося его Анне и, нагнувшись, поцеловал ее в шею.

— Может быть, мы проснулись в раю, — сказала она с улыбкой, откусила от яблока и поморщилась: — Кислое! Так и есть, это плод с Древа Познания.

Он сел рядом с ней, прижался щекой к ее обритой голове и процитировал: — «А от Древа Познания Добра и Зла, — не ешь от него, — сказал Господь».

— А если ты голоден, тогда можно, — возразила Анна, протягивая ему яблоко.

Немного отдохнув, они продолжили свой путь. Покупали еду в деревнях и городках по дороге. Молоко Анна выпивала в магазине, чтобы не нести с собой бутылок, а хлеб, копченую колбасу и фрукты брали с собой.

На второй день пути какой-то фермер предложил подвезти их в своем фургоне. Они с благодарностью согласились, не думая об опасности, потому что силы их были на исходе. Но фермер смотрел на них благожелательно, не любопытствовал, только спросил, когда Анне рожать. Он провез их часть пути — дальше им было не по дороге — и решительно отказался от платы, которую предложил ему Арман. Он высадил их за Фонтенбло, в окрестностях Сен-Флорантэна.

— Вам еще далеко? Да, нехорошо вашей жене так много ходить в ее положении, — он сочувственно кивнул и отправился своим путем.

Только на третий день они добрались до городка, где жили Дю Пре, друзья Армана.

Отцу Пьера было шестьдесят лет, но он выглядел на все восемьдесят.

— Не спрашивайте про маму, — прошептал Анне Пьер, — она попала в облаву и сейчас в каком-то лагере в Польше.

Месье Дю Пре, казалось, пребывал в каком-то своем мире, отрешенном от реальности, но он узнал Армана и тепло приветствовал его: — Помните, как вы у нас встречали Рождество? Какой был запах у жареного рождественского гуся! Да, эти времена не вернутся, воцарилось варварство… — Заметив, наконец, Анну, он сказал: — А, вы женились на еврейке! — Его ввела в заблуждение бритая голова Анны, с которой соскользнул платок. — Правоверные еврейки бреют или коротко стригут волосы и надевают парик. — Вы должны заказать парик, моя дорогая. Но все равно, вы прекрасны, как роза Сарона, приветствую вас, дочь моя! — и он обнял Анну.

Мария-Луиза, жена Пьера, расцеловала Анну в обе щеки, отвела в спальню и уложила ее в супружескую кровать. — Сейчас я принесу вам меда с яблочным уксусом, это тонизирует, — сказала она. — Но главное — отдых. Расскажете обо всем, когда отдохнете. Арман самый близкий друг Пьера, он член нашей семьи, и я полюблю вас как сестру.

Анна не хотела лежать в кровати, но Мария-Луиза была тверда как алмаз: — Беременность — серьезное дело. Никакие предосторожности не могут быть излишними.

Измученный Арман заснул на кушетке и проспал несколько часов, пока Пьер не разбудил его к обеду.

Несмотря на военные нехватки, Мария-Луиза приготовила настоящий праздничный обед: овощной суп, заправленный чесноком, рагу, салат, козий сыр и большой фруктовый торт, который испекли, пока гости спали. Два кувшина красного и белого вина стояли на белой скатерти, бросая на нее веселые блики.

Мария-Луиза дала Анне свой светлый халатик и розовый шарф, которым та обвязала голову. Анна слишком устала, чтобы есть с аппетитом, но отведала по кусочку от каждого блюда, все хвалила, и Арман был счастлив снова увидеть на ее лице улыбку.

Арман тоже не чувствовал голода, но, глядя на просветлевшее лицо жены, дружелюбные улыбки хозяев и ощущая надежность найденного приюта, прошептал со слезами на глазах: — Это лучший обед в моей жизни!