Ароматы

— Вы удивляетесь, почему я так с вами говорю, не правда ли? Я объясню. Каждый приходит ко мне, приготовив свои блестящие проекты, рассчитывая поразить меня и моментально получить место. Но я не даю ему выложить свой тщательно обдуманный и приукрашенный план, я рассказываю о работе фирмы и о том, что ей требуется. И я наблюдаю, как меня слушают. Так я поступил и с вами, Нувель. Так я могу узнать и понять вас. Потом я думаю и решаю. Конечно, не всех можно раскусить сразу. — Он глубоко затянулся. — С вами я, пожалуй, еще не совсем разобрался, Нувель. Что-то не ухватил. Остаются неясности. Но у нас есть время. — Он уронил пепел с сигары на ковер и рассеянно посмотрел на него. — Мы хотим сделать ставку на что-то новое. Классическая французская парфюмерия загнала нас в тупик. Вернее, она сама зашла в тупик, достигла предела. Таких высот, которые сейчас недостижимы, поэтому надо идти в другом направлении. Вы француз и понимаете, чего достигли Герлэн, Пату, Ленвен. А помните Жолонэя? Это вершина пирамиды, высочайший уровень. Умный как дьявол, он сделал ставку на редкость и изысканность и выиграл — такое было время Его духи словно Кохинор — величайший среди алмазов мира. Кохинор ароматов.

— Знаю. Я работал на него до войны.

— Черт возьми, неужели? — Глаза Леви загорелись интересом.

— Да. За салоном была лаборатория. Там мы сделали «Душу».

— О, подлинная классика! Если бы его фирма существовала после войны, вы стали бы там миллионером и не просили у меня работы. А что произошло со стариком Жолонэем?

— Умер, — почти беззвучно ответил Арман.

— Умер. Ах, да, вспоминаю, говорили, что он стал нацистом. Человека не угадаешь — в прекраснейшей розе скрывается червяк. Но я потрясен, Нувель, тем, что вы работали у Жолонэя.

Они оба помолчали, каждый по-своему думая о таланте и мастерстве Армана.

Леви заговорил снова. — Здесь мы не можем делать ставку на изысканность. Основой производства должен быть одеколон, а не духи, да и то никогда нельзя поручиться, что товар будет распродан. Одеколон должен дать основной тон аромата, повторяющийся в душистом мыле, пудре, дезодорантах, пенах и кристаллах для ванн. Мы создадим аромат «женщины, приверженной фирме Пирсон». Он должен будет соответствовать нашему лаку для ногтей «Полночное солнце» — темно-красному с фиолетовым отливом и создавать образ решительной, смелой женщины, такой, что всегда сумеет заполучить мужчину. Что вы об этом скажете, Нувель?

Арман подумал несколько секунд, хотя Леви глядел на него с нетерпением.

— Ну?

— Я предложил бы корицу, а главной нотой сделал бы жасмин, взяв за основу пряные запахи.

— Тропический сад, аромат пряный и крепкий. — Леви подошел к креслу Армана. — Поломайте-ка голову!

— Что? — нервно спросил Арман.

— Поломаем голову над названием. «Бали хай» — песня об Индонезии? Не пойдет — придется платить парням, которые написали песню. «Солнечный остров»? Тоже не то.

Арман не успевал следить за быстрыми скачками мысли собеседника.

— «Риск» — вот как мы назовем этот аромат! В таком названии есть сила, угроза, вызов. Но мы это еще обсудим, а сейчас Джози отведет вас к Берту Мангелло. Он заведующий лабораторией запахов, вы должны встретиться с ним сегодня. О, вместе с ним вы сочините превосходную музыку ароматов, — сердечно смеясь, Леви сел за письменный стол и кивком попрощался с Арманом.

Арман вышел из кабинета Леви словно во сне, до конца не веря своей удаче. Он будет работать над ароматом «Риск». Какое счастье, что он упомянул о своей работе у Жолонэя. После этого Леви стал относиться к нему как к ровне. Ему откроется другая жизнь, жизнь богатой прославленной фирмы изысканные приемы, элегантные женщины, знаменитые люди. Он вернется в свой прежний мир.

Берт Мангелло, худой и высокий, в белом халате, черноглазый, с изогнутым римским носом, заговорил с Арманом почтительно и любезно, очевидно, считая, что его кандидатура одобрена Леви и им придется работать вместе.

— Извините меня, наша лаборатория находится в Бронксе, и мистер Леви вызвал меня в Манхэттен только для знакомства с вами. Лабораторию вам, наверное, лучше посетить завтра утром.

Лаборатория была изумительна. В распоряжении исследователей было более двухсот ингредиентов запахов, ряды пустых флаконов ждали результатов работы, фарфоровые чашки и мензурки тонкого стекла выстроились на новеньких полках, а пустые книжные стеллажи ожидали будущих брошюр и журнальных статей о новых ароматах. Всюду была безупречная чистота.

— Прекрасно, — сказал Арман. — Все это прекрасно.

— Мистер Леви высокого мнения о вас, — сказал Берт Мангелло. — Он бы желал, чтобы вы начали работу немедленно, но, сами знаете, полагается пройти всю эту бюрократическую волокиту. Ну, анкеты и прочее. К сожалению, иногда это тянется довольно долго.

Через неделю Арман позвонил Леви и попросил передать, что звонил Нувель. Ответного звонка не было. Он позвонил Берту Мангелло — того не оказалось на месте. Он начал звонить по обоим номерам каждый день — безрезультатно. Наконец, Берт Мангелло сжалился над ним и подошел к телефону.