Аррекс

Среди них был и сам Архипрелат Этос Шестой, тот самый что хотел заспиртовать голову одного странного уродливого мальчика лет двадцать тому назад. Но случилось так, что с плеч слетела его собственная голова, которая потом заняла почетное место в густом заспиртованном растворе среди его бывшей коллекции любовно сохраненной новым императором, бывшим, как оказалось, весьма и весьма неординарным и любознательным человеком…

Псы господни и прочие клирики уцелевшие в огне пожара также приняли смерть все до единого, несмотря на обещание помилования. Воины мечей беспрекословно выполнили приказ своего владыки, перерезав слуг Атона словно свиней и бросив их окровавленные трупы прямо на площади перед их охваченной огнем твердыней. По законам сынов востока воля императора почиталась превыше всего, и он сам был властен решать держать ему свое слово или нет. А Уголь не собирался оставлять в живых эту накипь земли, с самого детства ненавидимую им всеми фибрами души. Закончив в соборе, аррекс приказал своим людям тщательно прошерстить город и убивать на месте всех клирикалов и их слуг, не беря пленных. Его месть наконец-то начала осуществляться. Но до ее завершения было еще очень далеко.

* * *

На следующее утро город приходил в себя после жестокой резни учиненной аррексом и его воинами. Горожане отсиживались в домах, опасаясь лишний раз выглянуть на улицу. Стольный Геор словно бы вымер в одночасье. Повсюду валялись окровавленные изуродованные тела слуг Всеединого, а по улицам вышагивали многочисленные вооруженные патрули. Новый император уверенно брал власть в свои руки и похоже был не намерен ни с кем ей делиться.

Сам же Уголь находился у себя во дворце. Теперь столица была полностью под его контролем, но в империи имелось еще немало проблем, кои нужно было решать как можно скорее. И первоочередной из них были как ни странно его новые поданные. После победы над Ши-Нагом Аррексия оказалась сильно обескровлена, а то, что многие вчерашние крестьяне вынужденно заняли места погибших легионеров, еще более усугубило положение. Империя остро нуждалась в рабочих руках.

И мудрый Валериан быстро нашел выход. По его приказу с бывшей вражеской территории были пригнаны десятки тысяч крестьян, которые должны были работать на благо великой Аррексии практически задаром, искупая тем самым грехи собственной армии. Положение подобных работников в провинциях фактически ничуть не отличалось от участи самых банальных рабов. Знатные патриции вовсю эксплуатировали сынов востока, выжимая из них все соки. Верные слову мечи пока терпели, безропотно снося насмешки и издевательства от вчерашних противников, но у всякого терпения, как известно…

В двери императорских покоев осторожно постучали, и Уголь приказал впустить вновь прибывшего. Им оказался плотный коренастый воин мечей с длинными усами затянутый в традиционную у этого народа боевую кожу.

— Дэй-Кон, я ждал тебя. — Удовлетворенно кинул Уголь. — Скажи мне, тебе нравится то положение, в котором ныне пребывают твои соплеменники? Говори смело и без утайки.

— Твоя воля закон для нас… — Опустил голову командир мечей. — Но… мы воины, а не рабы… видеть то, чем стал мой народ… наитягчайший позор. Хоть мы и сами навлекли его на свою голову.

— В таком случае вот тебе новый приказ. Пусть твои гонцы скачут во все концы империи и объявят мою волю. Отныне вы все свободны. Больше вы не будете гнуть спину на аррексийцев. Теперь вы такие же полноправные граждане империи как и они. Взамен я требую лишь полного повиновения и вечной верности, в которой вы и так мне поклялись. Тебе ясен приказ?

— Владыка… — Дэй-Кон низко склонился перед императором, а его лицо в один миг озарилось неким внутренним светом. — Только прикажи, и все мечи как один умрут за тебя…

— Мне не нужны ваши смерти. — Усмехнулся Уголь. — Напротив, я хочу, чтобы вы жили. Большую часть своей жизни я провел в южной степи, а тамошний народ гораздо больше похож на вас нежели на изнеженных сынов заката. Сталь, а не золото должна стать в империи высшей властью, а для этого нужно уничтожить всех тех, кто станет продолжать цепляться за отжившие свое порядки. Безо всякой жалости. Так ты со мной?

— До смерти, повелитель. — Выдохнул Дэй-Кон.

— В таком случае ступай. — Император небрежным жестом указал военачальнику на дверь. — Но прежде еще одно…

* * *

— …Ваше Величество, при всем уважении на мой взгляд неразумно давать этим дикарям слишком много воли. — Женоподобный утонченный щеголь средних лет почтительно поклонился восседавшему на троне могучему закованному в темные доспехи гиганту и вновь занял свое место.