Арриквиатари (СИ)

Сколотову приходилось ничуть не легче остальных: да, его направление было успешней других и поспеть за ним в сокращении поголовья тварей никто не мог, но при такой активности мана улетала с бешеной скоростью и приходилось выбирать: либо сидеть и ждать в сторонке, наблюдая, как умирают его люди, либо воспользоваться магией крови. По-настоящему, никакого выбора и не было, все было решено еще до начала сражения, Олег даже приготовил особую комнату в доме, попросив поставить туда дверь и замок. Теперь, когда манапул приближался к критической отметке, он хватал тушу ближайшего монстра или, если подходящей рядом не было, прыгал за ней вниз, возвращаясь назад скачком, тащил ее в дом под недоуменные взгляды солдат, запирался в комнате и проводил ненавистный ритуал. С кровью тварей все было в разы хуже, чем с человеческой или животной, переносить ее поглощение было настоящей пыткой, горло жгло и раздирало, как будто изнутри по нему проводили наждачной бумагой, эйфория от поглощения принимала извращенные формы. Сколотов безумно хохотал, резал себе руки, поддаваясь безумному сплаву боли и наслаждения. После следовал откат, вся багровая мерзость выталкивалась назад в том же объеме, что и попадала внутрь, болезненная и сводящая с ума процедура заканчивалась полной апатией, Олегу приходилось, собрав всю волю в кулак, заставлять себя возвращаться в бой, чтобы через некоторое время вновь вернуться в комнату ужасов, волоча очередной труп. С каждым разом заклинание переносилось все хуже и хуже, заканчиваясь кратковременной потерей сознания, но он терпел и не собирался сдаваться. Выходя из запертого помещения, весь залитый багровой жижей, Олег проделывал свой путь назад на стену, отмечая опасливые взгляды, нацеленные на себя.

“Кажется, магия крови еще аукнется в будущем, у народа явно назрели некоторые вопросы по этому поводу”.

Покачиваясь на каждом шагу, Сколотов возвращался на стену, отправляя заменявшего его Хорхрина передохнуть. Щиты достойно держали оборону, отбивая все атаки, так что Олег мог втихую гордиться своей неожиданно обретенной гвардией, так же и его отлучки ничуть их не волновали. Единожды приняв решение, бойцы отбросили все сомнения, предоставив хозяйке полную свободу действий. Главное, что она шла на пользу, а не во вред, польза эта демонстрировалась самым наглядным образом, в виде изломанных магией трупов искаженных. Преодолев накатившую тошноту, Сколотов обновил пульсирующее поле и принялся за работу, засылая в толпу тварей каст за кастом. Последствия алого поглощения уже не пропадали, ощущения были, словно он накатил пару литров самой ядреной и дешевой сивухи, перед глазами все плыло, ноги подкашивались, отказываясь держать тело в вертикальном положении, постоянные приступы тошноты и головной боли сопровождали каждое заклинание, зато оккупировавший сознание пофигизм помогал держать себя в руках посреди развернувшейся вокруг кровавой мясорубки. Олег работал как по программе: отстрелялся и на процедуры, если ноги совсем не откажут — вернуться и повторить.

В ледяную сферу врезался оборотень, горилоподобный монстр заскребся по магическому полю, оставляя на поверхности быстро замерзающие капли крови. Разбивая окоченевшие лапы, существо тянулось к своей добыче, вглядываясь в искаженный льдом силуэт. Сколотов безразлично ткнул мечем, скидывая искаженного вниз, где из земли взметнулся каменный кол, пробивший падающее тело насквозь, визг боли перешел в предсмертный хрип, когда раненого накрыл сверкающий поток электричества, отправив его самого и группу поднимающихся соратников в ад, где им самое место. Еще одного отчаянного прыгуна принял на щит телохранитель Сольвейн, решив вопрос одним ударом топора. Но желающих еще было много, поток монстров и не собирался иссякать, пополняясь с ближайших улиц и переулков.

Из общего шума Сольвейн вычленила крик Кайла; охотник не обладал привычкой воспроизводить воинственные кличи, делая свою работу молча, так что его голос привлек внимание проклятой. Обернувшись, первое, что она увидела — огромную змеиную голову, возвышающуюся над крепью. Гадюка-переросток шипела, как гигантская сковорода, на которую вылили тонну масла, желтоватая чешуя поблескивала на солнце, переливаясь болотно-зелеными всполохами. Тварь открыла пасть и изрыгнула целый фонтан яда, поток мерзости накрыл защитников, послышались истошные вопли.

— Кайл, чего ты ждешь? Убей этого стероидного червя, по глазам бей! — Соль соскользнула со стены, размахивая руками.

На ее голос развернулся один из охотников:

— Стрелы его не берут, никуда не пробивается, гнида!