Арриквиатари (СИ)

Святейший Гилиаран прислушался, вдалеке раздавался тихий треск, он маячил на границе слышимости уже некоторое время, сильно раздражая. Проверив заряд магического кольца, он неторопливо пошел навстречу небесному кораблю, тревожно оглядываясь в поисках источника надоедливого звука. Сухие щелчки, будто кто-то стучал палочками по дереву, они приближались непонятно откуда, треск стоял в обоих ушах, все больше выводя посланника Святых городов из себя.

— Кто здесь?! Выходи, тварь!

Гилиаран зашел в переулок и замер: прямо напротив стояла его точная копия, именно от нее исходил мерзкий треск. Присмотревшись, он заметил неправильность фигуры, она была статична, человек совершенно не двигался, как испорченная картинка подрагивая и моргая, проступая сквозными пятнами, через которые просвечивалась улица.

— Жалкая попытка, проклятая. И это твоя предсмертная магия? — усмехнувшись, Гилиаран направил на фантома кольцо, из которого вырвался сияющий поток света, на секунду полностью поглотивший копию, но когда вспышка исчерпала заряд, он увидел, что неказистый близнец остался невредим.

Треск повторился, фигура приблизилась на пару метров: “Почему я не увидел движение? — второе использование артефакта прошло с тем же успехом — Не может быть, его силы хватает, чтобы испепелить целую орду искаженных! — тварь стала ближе еще на несколько шагов, и еще, уже совсем близко: “Она двигается, когда я моргаю!”

Гилиаран развернулся и сделал то, чего никогда не делал в жизни: позвал на помощь. Он бежал, спиной ощущая приближающуюся смерть, истошно вопя, надеясь докричаться до слуги, где-то там, его спасение где-то там, надо только… Нога угодила в небольшую яму, и святейший рухнул в грязь, в панике он посмотрел назад, встретившись с фантомом нос к носу, между ними было не более полуметра. Гилиаран силился не моргать, его руки уперлись в стену за спиной: “Чертовы узкие улочки, — глаза начали слезиться, — не моргать, не моргать, не моргать!”

— Будь ты проклята, сука!

Глаза человека закрылись, и стоящая рядом с ним копия обратилась в шаровую молнию, многочисленные заряды ударили во все стороны, полосуя трясущееся тело. В жутких конвульсиях, ломая связки и мышцы, он бился о камни, захлебываясь криком. Через несколько секунд все было кончено, на месте посланника Святых городов лежал дымящийся труп.

Первым делом, восстановив способность передвигаться, Соль отправилась на поиски Ойка. До активации мастера магии тот точно еще был жив; она очень хотела, чтобы Мусорщик пережил их с Жутью битву, кроме самой Сольвейн, он единственный, оставшийся из группы, спустившейся в канализацию в поисках мифической комнаты управления. Последний боевой соратник.

Как и было указанно в предупреждении, последствия мастера магии оказались весьма тяжелыми, самое безобидное было врубившийся кулдаун, причем время, которое заклинание будет недоступно, неопределенно. Что на корню губило надежду решать с помощью убер абилки все серьезные проблемы. Последствие номер два зарезало две третьих всех характеристик на целый месяц. Сольвейн как будто разучилась ходить, собственное тело казалось необычно тяжелым и неуклюжим, ноги начали заплетаться, проклятые каблуки снова доставляли море проблем, грозя опрокинуть бестолковую хозяйку носом в землю. Штраф на статы косвенно ограничил всю магию выше первого круга, на нее просто перестало хватать силы потока, теперь либо каст активировался неоправданно долго или грозил перенапряжением и морем неприятных ощущений подобных тому, что она испытала при первом поднятии нежити. Похудевший манапул выглядел настолько жалко, что хотелось сесть и расплакаться, подросшие в уровнях заклинания, в большинстве своем, становились более прожорливы, ей не хватало запаса сил, даже чтобы исцелиться до конца, приходилось ждать регенерации, которая, тоже попав под каток дебафа, ползла как черепаха с простреленными лапами. Но и это еще не все, в окне особенностей нарисовался новый, временный статус, под названием: остаточное присутствие. Эта херня была с какой-то стороны даже забавной, если бы случилась не с ней и не в такое время. Теперь над головой Сольвейн маячила личная мини-туча, вносящая в жизнь волшебницы элемент неожиданности. Иногда она мирно висела, не привлекая к себе внимания, иногда принималась поливать свою жертву дождичком рандомной интенсивности от теплого, грибного, до тропического ливня, иногда на голову начинал сыпаться град или снег. Все это происходило абсолютно в непредсказуемом порядке. Туча могла минут пять ничего не делать, потом за тридцать секунд сменить пяток погодных условий, а под конец долго и упорно посыпать несчастную снегопадом. Радовало только то, что эта напасть ровно на одну неделю.