Арриквиатари (СИ)

— А вот еще парочка вещей, за которые я тебя люблю, они тоже особенные, как и ты сама, для меня они источник бесконечного наслаждения и сладости, настоящее сокровище, — незнакомка наклонилась, красный язычок на мгновение показался из-за темно-бордовых губок и, пройдясь по ареоле, шаловливо задел чувствительный сосок и вновь скрылся во рту. — Есть, конечно, местечко послаще, — взгляд черных глаз мимолетно скользнул вниз, — но нам пора заканчивать — ее ладони обхватили лицо ошарашенного Олега, притянув к себе, так что он почувствовал на коже жаркое, прерывистое дыхание собеседницы. — Я вижу в самой глубине твоих глаз, как она ворочается, волнуется, желает присоединиться к нашей беседе, присоединиться по-своему, как умеет, но сейчас нельзя, она легкомысленна и совсем не умеет сдерживаться. А у меня никогда не хватит сил отказать моим любимым красавицам, сейчас одна бурная ночь убьет вас, так что пора, береги себя и возвращайся, обещание в силе, я не буду просить остаться навсегда.

Сколотов из последних сил разлепил глаза и осмотрелся; похоже, он вырубился прямиком в тенях, благодаря привычке, еще раз его туша спасена от подъедания монстрами. В голове творилась полная неразбериха, кажется, ему снился какой-то несуразный сон, но как Олег не напрягался, не смог вспомнить ни единого отрывка, только вызвал сильный приступ боли у и так едва соображающей головы. Все тело буквально разваливалось, потребность в воде перешла все возможные границы, и настало время всерьез спасать свою шкуру.

Стоя над трупом, он все никак не мог решиться, будучи еще в достаточно трезвом уме, чтобы бояться того, что собирался совершить, и не желал делать последний шаг, который, возможно, перечеркнет всю его прошлую жизнь. Олегу казалось, что этот поступок равнозначен признанию того, что то беззаботное время в уютной, небольшой квартирке в центре современного города никогда не вернется, что он принимает дикие законы нового мира, вживается в него, теряя свою связь с прошлым. Казалось бы, чего не сделаешь ради выживания, и такое очевидное и простое решение — далеко не самое страшное, на что готов пойти человек ради спасения своей шкуры, однако страх все равно терзал Сколотова, страх того, что его расшатанному разуму достаточно маленького толчка, чтобы он рухнул в бездну. Уже единожды опустившись до полуживотного состояния, Олег не чувствовал что в полной мере владеет собой, что является полным хозяином своего тела и своих инстинктов. Сделал бы подобное Сколотов из прошлого? Он очень хорошо знал себя, считая это одним из своих немногочисленных положительных качеств, умение никогда не заниматься самообманом, всегда осознавая свои поступки и их мотивы. Упрямство было его отличительной чертой, иногда очень глупое упрямство, частенько приходилось буквально ломать себя через колено, дабы преодолеть эту внутреннюю стену, и сейчас эта принципиальность могла стоить ему жизни. Но, подойдя к самому краю, пришло время преодолеть свои страхи и упертость, вот только делает ли он это осознанно? Или проклятый лес уже изменил его, заставил сдаться, принять новые правила, все ради продления собственного существования, небольшая уступка самому себе, ради благой цели, сущая мелочь. С надеждой он осмотрелся вокруг, в последний раз пытаясь разглядеть блеснувший среди листвы ручеек, услышать грохот далекого водопада, почувствовать навеянную со стороны сырость невидимой реки или озера, но проклятый лес оказался глух к его безмолвной мольбе избавить уставший разум от неприятного решения. Олег долго держался одной надеждой, но сейчас ее стало недостаточно, живой организм требовал влаги, без которой уже едва функционировал, и глупый хозяин не смог найти другого выхода из ситуации.

Обреченно покачав головой, Сколотов сложил ключ активации и медленно, нехотя прошептал непослушными губами заклинание. Мертвый олень тут же затрясся, изгибаясь в судорогах, будто живой, гладкая шерсть намокла, впитывая часть крови, кожа пошла трещинами и с громким треском разорвалась, открывая путь багровым потокам, кровь многочисленными нитями взвилась вверх, собираясь воедино. Олег завороженно наблюдал, как неспешно живительная жидкость покидает погибшее тело, как красные, крупные капли просачиваются через рваные разрезы; собираясь, они образовывали тонкие ручейки, завихряющиеся в воздухе ломаными спиралями и дугами, сливаясь в большой, кровяной шар, повисший в метре над землей.