Кэти, милая. Что бы ни случилось, я рядом. Просто знай это. Ты можешь переехать ко мне и жить здесь, сколько хочешь. Как ты знаешь, я теперь с Чарльзом. Ты ему действительно нравилась, и он чувствует себя ужасно из-за того, как с тобой обошёлся Арсен. Как бы то ни было, мы поможем. Тебе не нужны те два кретина. Тебе нужно некоторое время обходиться без члена и сконцентрироваться на этой беременности, сосредоточься на хорошем. Может, позвонишь отцу? Он простит тебя. Хорошо? шепчет она, проводя руками по моим волосам.
Я киваю и начинаю засыпать, размышляя, забуду ли я когда-нибудь последние слова Бена? Оправлюсь ли от предательства Арсена? Стану ли я когда-нибудь снова целой?
Размышляю.
Размышляю.
Размышляю...
Глава 32
Прекрасный день. Яркое солнце заставляет окна высотных зданий отражать свой свет. Словно тысячи крошечных зеркал украшают небоскрёбы Манхэттена.
Как у тебя дела сегодня, Кэти? интересуется Кристал, мой терапевт.
У меня все хорошо, спасибо, улыбаюсь я, ожидая её следующего вопроса.
Я начала ходить к Кристал спустя две недели после последней встречи с Беном. Сначала я отказывалась, потому что мне хотелось утонуть в моих страданиях, упиваться ими до тех пор, пока не умру. Отчаявшись, я даже подумывала о суициде, как о единственном способе избежать боли. Настолько больно было просыпаться каждое утро и жить. Я хотела бы дышать, не чувствуя, как прикаждом вздохе мою грудь словно пронзает нож.
Я хотела сладкого забвения.
Исчезнуть.
Ничего не чувствовать.
Но всё изменилось на девятой неделе моей беременности на УЗД. Поскольку у меня была беременность с высоким фактором риска, то я обязана была проходить УЗД каждые две недели до второго триместра, потом раз в месяц, если малыш будет развиваться по плану.
Улыбаясь, я прикасаюсь к огромному животу, впрочем, я понимаю, что не смогу вздохнуть с облегчением до тех пор, пока не буду держать её в своих объятиях и чувствовать её маленькие ручки в моих.
Глядя на Кристал, я вспоминаю день, когда заставила себя снова бороться. Тот самый момент, когда доктор Пажари показала мне изображение моего малыша на мониторе. Когда я увидела маленькое тельце, я не выдержала и расплакалась. Вся моя апатия улетучилась. Маленькое чудо, мой маленькие человечек мой и он – всё, что у меня осталось, всё, что имеет значение. Я решила бороться. В тот момент, когда всё в моей жизни находилось в подвешенном состоянии, я поняла, что пришло время обратиться за помощью, поговорить откровенно о моих страхах, моих ошибках, и научиться впускать в мою жизнь людей, которые заботились обо мне.
Итак, двадцать семь недель спустя, я, огромная и очень беременная, сижу на уютном потёртом кожаном диванчике, и смотрю на самую красивую голубоглазую брюнетку. Судя по её улыбке, я понимаю, что произойдёт, и думаю, что я готова. С тех пор, как мы начали наши еженедельные сеансы, мы разговаривали обо всём, начиная с моего детства и заканчивая моими выкидышами, но она не заводила разговор о Бене или Арсене. По-моему, это был третий сеанс, когда я объяснила ей, как осталась одна и в положении, но мне было неудобно обсуждать это. Полагаю, она хочет, чтобы я сама вынесла эту тему на обсуждение, я тоже этого хочу, но временами мысли о Бене и Арсене вызывают боль. Они воскрешают непреодолимое чувство любви, тогда как все надежды угасли.
Поэтому я жду.
Как чувствует себя малышка?
Малышка чувствует себя замечательно. Она много двигается. Иногда мне кажется, что внутри меня растёт будущая гимнастка, я слегка улыбаюсь и кладу руки на живот. Мне нравится чувствовать её движения и угадывать, какая часть её драгоценного тела выпячивается. Особенно она пинается после того, как я съем мороженое или шоколад. Боже мой. Вот! я хватаю руку Кристал и прикладываю её к моему животу.
Это так мило. Что я чувствую сейчас?
Я улыбаюсь и перемещаю её руку, следуя за траекторией движения части тела Нади.
Думаю, это её попа. Хотя, насколько я могу судить, это может быть и нога. Я же говорила тебе, она любит двигаться, особенно, когда я слушаю Тейлор Свифт.
Кристал убирает руку с моего живота и садится в свое кресло.
Я рада за тебя, Кэти. Ещё четыре недели, верно?