Арсен (СИ)

— Ну и смейся! — Сказал я и с разгона улегся на топчан. Голову положил на большой хомут, шея как раз опустилась на овальную дугу, так что голова чуть запрокинулась назад и уперлась затылком в конец кварцевого ложа. Очень было неудобно, зато руки удачно разместились на квадраты по бокам как на подлокотники. Лежать было ужасно неудобно, и я уже собрался вставать. Как вдруг понял, что не могу пошевелить ни руками, ни ногами, даже моргнуть не смог. У меня началась бешеная паника, я пытался закричать, но и здесь было фиаско. В глазах начало темнеть я перестал видеть, но при этом глаза оставались открытыми, и я чувствовал себя как слепой.

Из-за того, что перед глазами была полная темень и я не мог пошевелиться мне начало казаться что я плыву в темноте по воздуху. Мой мозг стал настоятельно меня убеждать, что это нормально и так и должно быть. Я уже собралась еще раз попробовать закричать, но тут в нигде раздался голос.

— Назовитесь! — Проскрежетал беззвучный металлический голос.

«Интересно кто это говорит» — подумал я.

— С вами разговаривает пропускной контроллер центрального транспортировочного комплекса в данном сегменте мироздания.

— Это вы мне? Но я с вами не разговаривал.

— Мыслеречь тоже является неотъемлемой частью общения разумных существ. Назовитесь!

— Я Тимофей Никитич, Арсененко. Москвич.

«Странно, я не чувствую тревоги или страха. Такое ощущение, что так и должно быть», — подумал я.

— Произвожу сканирование мыслеобраза в подпространстве. Такой тип образа не обнаружен. Вы являетесь «контрсубобразным» объектом или деймоном. А значит подлежите уничтожению.

— Подождите, какому уничтожению!? Я человек. Я не какой-то там деймон! — Начал я кричать.

— Вы будете заморожены до дальнейшего выяснения вашей личности.

— Я не хочу замораживаться. Я Арсененко Тимофей Никитич. Друзья зовут меня Арсен.

— Произвожу сканирование мыслеобраза в подпространстве. Информструктура «Арсен» — объект опознан. Вы являетесь существом, подходящим под описание. Прошу запрос на присвоение вам должности главного конструкта.

«Пусть делает, что хочешь лишь бы это все закончилось» — подумал я.

— Согласие принято!

— Эй, эй! Подожди, я не соглашался, я только подумал!

— Этого достаточно. Я считываю ваш мыслеобраз.

— А! Черт с тобой присваивай мне, хоть черта на завалинке, только быстрее верни, все как было.

— Слушаюсь. Приступаю к процедуре присвоения. Внимание! Опасность! Обнаружена попытка внешнего воздействия на главного конструкта. Устраняю угрозу!

— Там же где-то Бочка! Черт! Ты железяка долбанная. Я тебе все платы повыдергаю, если ты что-то с Бочкой сделал.

— Главный конструктор в приоритете над другими живыми существами. Объект устранён от воздействия, но существует.

4. Воспоминания

Говорят, перед смертью пролетает вся жизнь. Больше всего меня страшило остаться в этой черной пустоте одному, и я в панике начал пытаться придумать все возможные варианты спасения. Но в подсознании вместо ответов начали всплывать бесполезные воспоминания студенческой жизни. Видимо, именно это сейчас было необходимо мне для преодоления страха, а может это коварные проделки невидимого противника, засевшего в моей голове, но я не стал сдерживать себя и погрузился полностью в омут воспоминаний:

— «Археология, институт, работа. Зачем я сделал этот агрегат?! Где я повернул ни туда? Может трудоустройство? Я уже забыл, как попал на эту работу!» — А в голове возник один из ярких моментов моей жизни:

— Предложение на трудоустройство поступило оттуда, откуда я ожидал его меньше всего. От Мирошникова Аркадия Николаевича — всеми не любимого человека и по совместительству профессора и заведующего кафедрой прикладного программирования и кибернетики моего института. Среди студентов, да и среди преподавателей он имел, мягко говоря, не самую высокую популярность, а точнее сказать вызывал сплошной негатив — его все боялись и за это ненавидели. А все благодаря своему склочному, сварливому характеру и как некоторые выражались старческому маразму. А Дедугану, Старому Хрычу, и Маразматику (так за глаза называли его студенты) на тот момент, уже стукнуло больше семидесяти лет. Почему его держали и не отпускали на пенсию, для всех оставалось загадкой. Да и вообще личность он был загадочная.

Еще на третьем курсе в тяге за знаниями я имел неосторожность в лаборатории показаться на глаза профессору и проявить, как он тогда выражался, проблески ума. Изначально, как он потом мне сам признался, ему просто нужен был парень на побегушках, который бы выполнял за него всю грязную работу. Грязной работой профессор называл написание диссертаций, лабораторных работ, курсовых и прочей писанины, требующей знаний оператора компьютерного набора. Мирошников на дух не переносил всю эту бумажную волокиту, поэтому ей занимались пойманные и выпотрошенные студенты. Коим стал и я.