Арсенал эволюции

Я очнулся от того, что кто-то поливал мне лицо ледяной водой. Эта процедура несколько помогла прийти в себя и разлепить глаза. На фоне ясного неба видны были взволнованные, отчасти знакомые лица солдат летучей роты. Поручик Атом сидел на корточках рядом и подносил мне к губам кувшин с водой. Я приподнял голову, чтобы утолить жажду, за что был вознагражден адским прострелом в области затылка. Поморщившись от боли, я с трудом сел и осторожно, небольшими глотками принялся пить. Все вокруг напряженно молчали. Утолив жажду, я протянул руку Атому и с его помощью аккуратно поднялся, при этом кряхтя, как престарелый селезень. Вряд ли кому-нибудь удавалось блокировать удар Шамана без последствий, а мне этих подарков досталась пара дюжин за один подход. Кожа на конечностях сливалась в одну синюшную гематому, корпуса под одеждой видно не было, зато по ощущениям становилось ясно — зрелище там не для слабонервных. Однако наружность — это еще полбеды, вот внутренности… Складывалось ужасно неприятное ощущение, будто мою требуху недавно взбивали мощнейшим фирменным миксером. Живот ныл так, словно кишки внутри завязались морскими узлами, а голова от любого неосторожного движения начинала пульсировать просто дикой болью, от которой неимоверно тошнило. Хотелось… А ничего не хотелось, просто вновь отключиться, и все.

— Арсенал, что случилось? — Атом, видимо, решил, что я уже могу отвечать на вопросы адекватно.

— Шаман. Ушел. К Кащеру, — отрывисто, с усилием ответил я и глубоко вдохнул, чтобы не вывернуть наизнанку желудок.

После произнесенных слов закружилась голова. Оказалось, издавать членораздельные звуки пока было едва посильно для моего сотрясенного мозга. Знатно меня дружок припечатал.

— Зачем? — недоумевал поручик.

Я начал прикидывать, как бы покороче да подоступней выразиться, однако и этот процесс отозвался эпизодом помрачнения сознания. Удалось лишь буркнуть:

— Потом…

И вновь рассудок погрузился в пучины беспамятства, а вернулся с прогулки обратно, когда меня уже разместили в шатре Атома.

Очень хорошо, что один из чародеев батальона целителей умел не только палочкой размахивать, но и серьезно увлекался ботаникой. Работу он поставил четко и быстро, разослав солдатню на поиски необходимых для лечебного зелья ингредиентов, поэтому совсем скоро я прихлебывал ароматный отвар, мало-помалу притуплявший боль и возвращавший силы.

Между прочим, совсем скоро в палатке поручика моей скромной персоне уделил внимание сам князь Радзивилл Седьмой, окруженный стайкой генералов. Правитель был взволнован и хмур. Свет армии занял собой почти все пространство внутри, благодаря чему сам хозяин апартаментов сиротливо ютился в углу, прижатый громоздкими телесами начальства. На самом деле сложно было понять, к чему такое столпотворение, так как беседа со мной у князя длилась не более нескольких минут. Едва я рассказал о мотивации Шамана, Радзивилл тут же гневно взорвался:

— Да как ты посмел! Затащил в наш стан предателя в столь ответственный момент! Ты, именно ты поставил под угрозу все существование человечества на Поляне! Почему не убил его, когда узнал?

Вопли князя весьма негативно воздействовали на мою пока не окрепшую голову, поэтому я, поморщившись, тихо ответил:

— Вы сами попробуйте убить Шамана без пулемета в руках. И откуда мне было знать, что задумал этот псих?

— Ты ручался за него. — Взгляд правителя сквозил пронизывающим, ледяным презрением. — Ты говорил, что он — твой друг детства. А может, вы вдвоем все подстроили, теперь и ты в любой удобный момент сбежишь?

Ха! Сбежишь! Во загнул! Сейчас мне даже ходить проблематично. А насчет друга детства князь, пожалуй, прав. Как знать — остался бы я в живых, не будь у меня такого статуса?

Радзивилл развернулся и отдал приказ:

— Кто увидит предателя Шамана — казнить сразу! — А на выходе из шатра князь кивнул в мою сторону и брезгливо бросил: — За этим следить. Если попытается выбраться — убить на месте.

С неодобрительным гулом вся шайка, сопровождавшая князя, втянулась в проход, словно вода в сливное отверстие. В палатке остались только Атом и лекарь. Висело удручающее безмолвие. Поручик старательно избегал встречаться со мной взглядом. Скорее всего, еще не определился, как относиться к данной ситуации. Чародею, похоже, вообще все было индифферентно, кудесник лишь делал свою работу — оборачивал вокруг моей головы компресс, обильно смоченный в чем-то душистом.