Арсенал ножей

«Душа Люси» – торговое судно средней величины, рассчитанное, согласно лицензии, на доставку ста шестидесяти тонн груза к мирам Общности. В длину триста метров, поперек – сто пятьдесят. В профиль корабль похож на крепкое, солидное трехгранное зубило: нос тупой, на корме обрубки дюз. Он в свое время сменил много хозяев и исходил Общность из конца в конец, от самой Земли до Звездного Обода и Хвоста. В сечении судно треугольное, с закругленными углами, разделено на три уровня. Большую часть нижней палубы занимает груз, а остатки этого отсека отданы запасам горючего и двигателям. На средней палубе обитает команда, тут же каюты для пассажиров, тесный камбуз, ремонтные мастерские и склад оборудования. Маленькая верхняя палуба почти целиком отведена под рубку, но еще там уместился главный пассажирский шлюз и небольшая комната отдыха с видовым окном, потертыми кожаными креслами и ползучими растениями с бурыми ломкими листьями.

Местные сплетни – я их как мог поддерживал – уверяют, что я семнадцатилетним сопляком, маленькой портовой крысой выиграл этот корабль в карты. Вранье, но на пользу моей репутации.

На самом деле я его купил, добавив к наследству после бездетного дядюшки солидную банковскую закладную, – до сих пор выплачиваю ее помесячно. За десять обычных и тыщонку световых лет я так заигрался в Счастливчика Джонни Шульца, что порой забываю, где правда, а где выдумка.

Я подтянулся по трапу, пролез в люк и оказался в рубке. Главный экран покрыт серым туманом наружного вида. На втором экране, поменьше, выведен компьютерный интерфейс «Люси» – озорная, с блестящими глазами девчонка, волосы цвета звездного света. Я бросил кожанку на спинку капитанского кресла и пристегнулся к нему, прежде вытерев о штанину измазанные кровью пальцы.

– Что нам известно?

– Мало, – ответил Вито. – Корабль ничего не видел.

Я обернулся к «Люси»:

– Ничего?

Девочка на экране поджала виртуальные губки.

– Показания датчиков без изменений, дорогуша.

За все эти годы я так и не привык, что малявка обращается ко мне, как старая бабуля. Но ее аватара была заморожена с момента подключения корабля, а разум, пока она десятилетиями таскала грузы по Общности, не переставал стареть.

– Что, никаких изменений температуры, массы и прочего?

– Обычный гипер, как всегда.

Я осторожно пошевелил онемевшим плечом.

– Вито?

Пилот нахмурился. Он, похоже, был не в себе.

– Нас что-то ударило.

– А ты не видел что?

– Оно заходило не с носа, – ответил Вито; над его губой, как бриллиантики, блестели капельки пота. – И корабль не видел…

– Ты уверен, что это был удар? А не взрывная декомпрессия, к примеру?

Мне пришло в голову, не рвануло ли что внутри, устроив нам пробоину в корпусе.

– Дорогуша, – вмешалась Люси, – все внутренние отсеки показывают нормальное давление. При этом я регистрирую серьезные повреждения обшивки правого борта. То, что нас ударило, определенно появилось извне.

Значит, несчастный случай, неисправность или диверсия исключаются.

Вито нервно утер губы.

– Пираты?

– В гипере? – Я покачал головой. – Не бывает. В гипере чужой корабль не отследишь. К тому же, окажись он здесь, «Люси» бы его увидела.

– Тогда что нас стукнуло? – спросил пилот, и мне показалось, он сейчас сорвется в истерическое хихиканье. – Гиперпространственное чудовище?

– Не дури.

Человеческий мозг запрограммирован эволюцией на высматривание таящихся в зарослях хищников, а столкнувшись с бесконечной пустотой высших измерений, склонен рисовать себе несуществующие картины и угрозы. Те, кто долго всматривается в колыхание здешних туманов, порой видят боковым зрением тени и воображают странных, небывалых зверей, снующих возле корабля, как волки вокруг костра.

Вито нервно хмыкнул:

– А что еще, шеф? Булыжник? Или кто-то выкинул из люка пустую бутылку?

– Это вряд ли.

Чтобы удержаться в гипере, нужны работающие двигатели. Отключи их – и мигом вывалишься в нормальное обыденное пространство. Так что шанс наткнуться здесь на случайный космический мусор бесконечно мал.

Я вывел на экран показания наружных камер, но и на них увидел только обычную колыхающуюся пустоту.

– У тебя на датчиках ничего? – обратился я к «Люси».

– Ничегошеньки, дорогуша.

– Хм…

Кося одним глазом на наружные экраны, я связался с помещениями команды. Ответила Рили Эддисон. В двадцать пять лет – длинные каштановые волосы и золотая серьга в правой брови – она была судовым суперкарго, заведовала погрузкой и разгрузкой, а также корабельными кладовыми.

– Что там? – спросила она меня.

– На ухаб наехали. – Я заметил, как она хмурится на мой окровавленный лоб. – Там все целы?

– В основном обошлись ссадинами и синяками. – У нее самой на щеке остался красный след от скользящего удара чем-то маленьким и тяжелым вроде летающей кофейной чашки или отвертки. – Только вот Чет в это время был в машинном. Его здорово побило.

– Как он?

– Похоже, поломал пару ребер.

Чет был нашим механиком. Драфф с блестящей чешуей, шесть конечностей, каждая по совместительству еще и лицо.

– Проклятье…

– Есть мысли, чем нам попало?

– Я еще разбираюсь. Эйб подавал голос?