Арсений и Андрей Тарковские. Родословная как миф

В.Н. СУРИН: Я вам должен сказать: что касается студии и А.В. Романова – мы были чрезвычайно терпеливы. Другое дело, что положение с картиной очень сложное. Но что касается такта, терпения, уважения к Тарковскому – я не могу сказать, что были нарушены какие-то нормы, и не могу согласиться с Хмеликом, что к Тарковскому было допущено хамское отношение.

С.И. ЮТКЕВИЧ: Разговор, по-моему, нужный и важный, и здесь мнение коллектива студии и ее художественного совета, мне кажется, может сыграть важную и решающую роль не только в пределах «Мосфильма», но, может быть, даже и всего советского кинематографа.

Э.А. РЯЗАНОВ: В 1954 году начали выпускать на экран фильмы, которые в свое время были признаны порочными. Выяснилось, что они такими не были. Потом Анна Ахматова, которая была «полумонахиней-полублудницей», на самом деле оказалась великой поэтессой. Это история, которая на наших глазах, в течение одной жизни приводила к неоднократной переоценке ценностей. Вторая серия «Ивана Грозного» была очень неправильной, а потом выяснилось все-таки, что это хорошая картина.

Я с удивлением услышал, что целый ряд картин положили, в общем, на полку так же, как это происходило давным-давно.

М.И. РОММ: По Союзу их довольно много. Только по «Мосфильму» 6–7 картин, есть такие и на «Ленфильме», и на «Грузия-фильме», и в Минске.

Э.А. РЯЗАНОВ: Поэтому я не могу понять одной вещи. У нас после смерти Сталина произошел большой сдвиг к демократии, и картины перестали запрещаться и укладываться на полку, их стали выпускать и делать достоянием масс, достоянием критики – одному нравится, другому не нравится, и время потом ставит все на свои места. Мне кажется, что сейчас происходит вещь очень странная и чем-то напоминающая то, что уже было.

В.Н. СУРИН: Зря мы начинаем проводить параллели исторические – всегда исторические параллели очень опасны – это сложная штука.

Э.А. РЯЗАНОВ: Можно действительно по-разному относиться к картинам, но я должен сказать, что сейчас здесь сидят люди, которые представляют цвет советского кино, и они, не скрывая имен и фамилий, говорят свою точку зрения. А то, что нам прочитали, – это какие-то анонимные вещи. Не известно, с кем спорить. Мы спорим вообще.

Поэтому я поддерживаю предложение о том, что надо встретиться…

В.Н. СУРИН: В данном случае это, видимо, точка зрения Комитета…

Э.А. РЯЗАНОВ: С моей точки зрения, получается так, что если несколько лет назад Комитет и студия находились на одной позиции, то потом одни пошли в одну сторону, другие – в другую. И мне кажется, что нельзя считать априори, что правы они или правы мы. Это надо выяснить в разговоре.

М.И. РОММ: В письме Тарковского в Комитет перечисляется 37 поправок, которые сделаны по картине, и, кроме того, картина сокращена на 450 метров. Следовательно, был период, когда он это делал и когда Комитет был менее требователен, потому что тот документ, который вы зачитали, – это не документ Комитета, это какой-то другой документ. Это документ, собранный Комитетом на основании чьих-то высказываний. И прав Рязанов, потому что это анонимная точка зрения, и я горячо поддерживаю это предложение – надо выяснить. Казалось бы, речь идет о двух картинах, но фактически положение более тревожное. Юткевич прав – мы ведь знаем только дела «Мосфильма», но ведь в Ленинграде есть картины, в Тбилиси есть ряд документальных, которые не выходят на экран. Что угодно можно сказать – что они плохие, но я не вижу и не понимаю, почему их нельзя выпускать на экран. У меня появилось растерянное ощущение за одно упоминание о 37-м годе.

В.Н. СУРИН: Было бы неправильно нынешнюю обстановку ассоциировать с обстановкой прошлых лет.

М.И. РОММ: История никогда не повторяется, это известно. Это новая обстановка. Но ее нужно выяснить. Мы должны понимать, на каком мы свете, иначе нет критериев в оценках того, что нам делать…

Паола Волкова

«По ком звонит колокол…»

Не спрашивайте, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе.

Эрнест Хемингуэй

В октябре 2003 года «Ковент-Гарден» в Лондоне возродил в семикратном повторении оперу Модеста Мусоргского «Борис Годунов», в честь 20-летней годовщины со дня ее первой постановки в 1983 году Андреем Тарковским. Какое же значение должна была иметь эта опера, чтобы вернуться к ней сегодня, 20 лет спустя. И немалые деньги затратил на возобновленную постановку «Ковент-Гарден».