Арт-Джаз

Они вошли в дом и Арт сел за стол, за которым еще недавно проходило обсуждение. Владимир подошел к шкафчику, открыл его, и достал бутылку водки. Арт с удивлением наблюдал за его манипуляциями. Вслед за бутылкой на столе образовались два стакана и кусок рисового хлеба серого цвета.

— Вы же сказали, что запрещено? — удивился Арт.

— Запрещено, — подтвердил Командующий, — но сейчас надо. Знаешь, в мирной жизни, еще до удара, у нас с друзьями была традиция — обязательно выпить по сто грамм за успех дела. И мы всегда ее придерживались. Где бы не находились в момент принятия важного решения. Я когда жениться собрался, сообщил об этом своего товарищу посреди ржаного поля. Представляешь? Лето было, жарища. Мы в деревне отдыхали. Так он тут же все организовал — зашел в первый попавшийся дом и попросил двести грамм водки, объяснив в чем дело. Представляешь? И водку ему дали!

— Помогло? — спросил Арт.

— Нет, — помрачнел Владимир. — Она умерла в первый же год после Удара. Мы и семи месяцев вместе не прожили…

Владимир поднял стакан и, резко изменив выражение лица, провозгласил:

— За успех!

Глава 15

Выставка оказалась весьма интересной. Сам Коротков ни как не мог называть себя знатоком живописи, даже с большой натяжкой, но картины Олиной подруги произвели на него определенное впечатление. Творила девушка в стиле, который сама обозначала как «постядерное искусство». Большинство картин представляли собой изображения земли после ядерной катастрофы. И, надо сказать, получалось у Марго, а именно так звали художницу, весьма и весьма недурно.

— Не приведи Господь, чтобы все это когда-нибудь стало реальностью, — проронила Оля возле одного, наиболее выразительного, полотна, на котором были изображены дымящиеся руины, по котором ползли женщины, старики и дети с застывшим в глазах ужасом. — Марго давно этой темой увлекается. Фильмы все пересмотрела, книжки перечитала. У нее прямо сдвиг какой-то.

— Заметно, — съюморил следователь и тут же поймал неодобрительный взгляд своей спутницы. — Ну, то есть, я хотел сказать, что действительно очень оригинальное видение мира. Обычно, вроде как, все поля рисуют, реки… Не знаю… Интересно было бы с ней побеседовать.

— У вас будет такая уникальная возможность, — улыбнулась Оля. — Если, конечно вы не отвергнете с ходу мое предложение. Рита пригласила нас с вами и еще несколько человек к себе домой, после закрытия галереи. Что скажите?

— Скажу, что согласен, — расплылся в улыбке Коротков. — Было бы очень любопытно.

Они около часа бродили по галерее, рассматривая изображения мучений людей, взрывов, смертей и прочего. В девять выставка закрывалась, и она вышли на улицу, где уже собралась небольшая толпа из почитателей творчества Марго, которых она, по-видимому, тоже пригласила к себе.

Все бурно общались, размахивали руками, объясняли друг другу что-то про особую экспрессию и уникальный колорит. Кротков с интересом рассматривал художественную братию — в таком богемном обществе он оказался впервые. Художники напоминали майору разноцветных птиц, причудливых, необычных. Стоя рядом с ними о внезапно понял, насколько сер сам. Даже внешне. Старые брюки, поношенный джемпер, сбитые ботинки. И это его выходная одежда! Да и не в одежде дело-то… Коротков понимал, что его сознание сплошь вымазано серой краской, которая поглощает все остальные цвета. И что он о себе возомнил? Что сможет чем-то заинтересовать Ольгу? Чем? Расскажет ей парочку историй из криминальной практики? Так это только в кино, в какой-нибудь «Улице разбитых фонарей» все эти истории романтичные и захватывающие! В жизни-то все не так — обычная работа, рутина, ежедневное общение со всякой мразью, загаженные квартиры, заблеванные подъезды, дешевые проститутки и алкоголики, решившие, что они не «твари дрожащие». Об этой ей рассказать?…

Коротков нервно курил, уткнувшись взглядом в асфальт — такой же серый, как и он сам. Оля отделилась от галдящей группы знакомых и подошла к нему.

— Вы чего это загрустили? — немного обиженно спросила она. — Вам скучно?

— Это вам со мной скучно, — ответил Коротков, выпуская плотный сигаретный дым в холодный сентябрьский воздух. — Я себя чувствую здесь немного лишним, если честно. Не в своей тарелке, что ли. Глупо как-то все. Здесь все такие яркие, творческие люди, а я-то что?…

Оля оглянулась на компанию, а потом, повернув голову обратно, приблизила свои губы к уху Короткова и прошептала:

— Не говорите глупостей, Сергей Иванович. Если бы вы знали, как я сама их всех не люблю. Всю это публику. Ну, хотите, мы прямо сейчас уйдем? А Марго я что-нибудь совру. Хотите?

— Нет, ну что вы! — встрепенулся майор. — Еще не хватало, чтобы из-за меня вы бросали своих друзей.

— Я же сказала, что сама этого хочу…

— Ну, если так…