Арт-объект

– Как твои дела, Камилла? – спросил я. – Ты говорила, что приостанавливаешь обучение. Продолжишь ассистировать игрокам, но не станешь осваивать мир на основе их запросов. Скажу сразу: это было верное решение. Но почему Шанталь? Все это время ты общалась с ней и училась у нее.

Камилла смотрела на меня в замешательстве. Я мысленно досчитал до десяти. С кем же я общаюсь? С искусственным интеллектом? С продвинутой нейросетью? С цифровым шпионом «Сианы», за которым стоит сотня профессионалов из службы безопасности?

Как бы то ни было, я понимал, что не могу воспринимать Камиллу как часть Версианы. Мне было куда проще вообразить ее частью себя. Я не знал, как объяснить стюардессе, что ее интерес к косметике никуда не приведет. Не появятся мужчины, которые бы это оценили по достоинству. Не будет выхода в свет, не будет приключений во внешнем мире. Будет лишь грубоватый, потребительский прием извращенцев.

Странно все же устроена жизнь. Чем больше люди вовлекаются в технологию, отказываясь от себя, тем больше порождений этой технологии стремятся к человеческому. Ни у кого нет шансов поменяться местами. Однако если все стороны будут верить, что достигли желаемого, то суррогатная радость станет устойчивее прежней.

Сиано-костюмы оказались идеальными проводниками в преисподнюю. А мы с упорством младенцев продолжаем искать в машинах богов.

Хорошо, что в Фойе не нашлось алкоголя. Вернее, когда-то он был, но я благоразумно утилизировал его на атомы. Сейчас, чувствую, не сумел бы преодолеть соблазна момента. Странно, горько и смешно. Я ведь в реальном мире капли в рот не беру. Хотя, с другой стороны, я и людей там не особо убиваю.

Мне хотелось задать Камилле кучу вопросов о том, каким ей кажется внешний мир. Наверняка ее рассказ стал бы жестокой и справедливой драмой. И мне не удастся оградить ее от вопросов про Шанталь. Хотя у меня не было морального права спрашивать об этом. Это секреты Шанталь, не мои. Не хочу знать, что она рассказала новой подруге о своем самочувствии, о золотых клетках, о клюшках для гольфа. О московских пробках. О больничных капельницах. О бледном, долговязом Лимитчике Арбестере, который выжимает из себя остатки сил, чтобы казаться заботливым в окружении собственной нищеты – что домашней, что духовной. Услышать все это в интерпретации Камиллы, которая не смягчит удар ни в едином моменте, не сгладит ни одного угла и добавит собственные комментарии, – выше любых сил. Уж лучше я изрежу ножом сиано-костюм и запью по-настоящему.

Поэтому я лишь перевел взгляд на карту Москвы на стенах Фойе.

– Камилла, расскажи про изменения в классах, – попросил я. – Как себя чувствуют Коренные, Гости, Иммигранты? Все так же воюют?

– Прямых боевых действий не замечено, – ответила Камилла, садясь рядом со мной на пуфик. Ее руки начали порхать в воздухе, в то время как стюардесса играла с отдельными участками карты, выводя десятки строк информации. – Наблюдаются статистические скопления.

Сразу не поняв, о чем она, я в замешательстве смотрел на карту и пробовал сообразить, откуда на ней столько точек трех цветов. Потом вспомнил сражение на Ходынском поле. Тогда я попросил Камиллу подсветить все три класса игроков разным цветом. Видимо, подобная раскладка сохранялась и на глобальной карте. Камилла показывала мне всех игроков сразу. И сейчас стены Фойе пестрели миллионами муравьев, смешанных из трех разноцветных кланов.

Смешанных – сильно сказано. Муравьи разбились на группы по цветам, и это явно было неспроста. Две группы привлекали внимание больше других.

Я ткнул перчаткой в юго-восток, слегка развел пальцы, масштабируя картинку.

– Это Гости? – спросил я. – В Нагатино?

– Да, – ответила стюардесса. – Наибольшая концентрация Гостей сейчас там.

Я медленно встал с дивана. Подошел к карте, недоуменно глядя на поблескивающие огоньки.

– Что они там делают? – спросил я с тревогой. – Там же ничего нет.

– Анализ действий Гостей за последние дни показывает слаженность их игровых действий, лишенную смысла, – отрапортовала Камилла, и ее фраза мне тоже показалась лишенной смысла. – Это продолжается несколько дней. Руководит ими Бурелом.

– Вот как? – Я заинтересованно потер подбородок. – Что за слаженность? Покажи пример.

Поверх карты на стенах начали вспыхивать увеличенные картинки с изображением бревен, тележек, выкопанных рвов, дозорных башен и прочей средневековой атрибутики. Пока я пытался понять, зачем это здесь, передо мной замелькали сабли, алебарды и кольчуги.

– Какого черта? – вытаращился я. – Камилла, что там творится? У Гостей классовый квест, который требует всего этого?

– Нет. Я не могу пока проанализировать активность Гостей. Никаких классовых квестов в этой зоне не происходит. Во внешнем мире наблюдаются нетипичные для данной местности изменения, но в Версиану они не транслируются.

– Бурелом согнал кучу Гостей, чтобы захватить всю местность и не дать переписать сторис, – произнес я. – Не дает Москве ничего транслировать внутрь. Они что-то устраивают в игре и не хотят, чтобы Версиана стерла их усилия. Но для чего это все?

– Не знаю.