Арт-пасьянс

Вот так, с твердым стремлением приобщиться к Богу поехала к святому источнику недалеко от Богородского озера (под Сергиевым Посадом, километров двадцать пять – тридцать) маленькая компания артистов с друзьями. Дорога от трассы, с ее колдобинами, ямами, кочками, идущая под уклон к святому источнику, сама по себе становится тяжелым испытанием, но во время (или после) дождя – просто бедой. А тут случилась большая, страшная гроза. Мы легкомысленно понадеялись, что успеем выбраться наверх до грозы. Не успели. Вместе с нами не успели еще несколько машин. Застряли. Гроза стала утихать, а все застрявшие от долгого ожидания как-то сплотились, образовали дружелюбное сообщество людей, вместе попавших в небольшую, но все-таки – беду. Пытались угощать друг друга тем, что было в машинах, шутили. С нами была Лидия Федосеева-Шукшина, и на нее все пристальнее смотрела одна милая женщина, предлагавшая всем пирожки (которые принимались и елись с удовольствием).

Наконец гроза и дождь совсем ушли и даже выглянуло солнце. Мы погрузились в машину и попытались выехать наверх. Остальные машины за нами. Не тут-то было! Ко всем своим «достоинствам» дорога стала еще и скользкой. После нескольких попыток, окончившихся отчаянной пробуксовкой, когда не помогли ни ветки, подкладываемые под колеса, ни найденные вокруг обломки кирпичей, Виталий, капитан нашего злополучного вездехода, приказал всем выйти из машины, а уже он, налегке, еще раз попробует. Все разулись и вышли. Грязь была почти по колено. Чавкала по грязи вслед за машиной и народная артистка, оказавшаяся в равном положении со своим народом. Она к нему фактически приблизилась, и ее теперь можно было близко рассмотреть тут, рядом, в родной грязи, а не на красной дорожке кинофестиваля. И вдруг, восторженно сияя, к ней с трудом подбежала, едва передвигая ноги в дорожном болоте, та самая женщина с пирожками и выкрикнула… Нет, это ее экстаз образовал тогда стилистическую фигуру, которая восхитила и Лидию, и всех, стоявших рядом: «Слушайте! А я вижу – что-то знакомое, но чтобы так!!!»

* * *

И еще раз о «доле» русского артиста. Особо отмечу, что все это совершенно не касается наших, так сказать, сериальных звезд. У них денег больше и качество жизни лучше. Что же касается качеств профессиональных, то это, как говаривает один телеведущий: «Не хочется никого обижать…» Впрочем и некоторые артисты сериалов заслуживают уважения (отметим ради справедливости). Но жизнь основной части театральных артистов, с их зарплатами, бесправием и вечным вопросом в глазах «как жить и как выжить», вполне отвечает теме «доля русского артиста» (подчеркнем – сугубо театрального артиста).

Главный режиссер МТЮЗа Генриетта Яновская как-то рассказывала об английском режиссере, которого она пригласила к себе в театр на постановку. Что была за пьеса, что он там ставил – к сути рассказа отношения не имеет никакого. А мы сосредоточимся как раз на сути. Большинство действующих лиц состояло из женщин разных возрастов. Они начали репетиции, и как-то раз англичанин, уже освоивший азы русского языка на приличном уровне, так что даже мог быть понят русскими актрисами, пришел в кабинет Яновской с озадаченным лицом и стал допытываться – что означает на русском языке один звук, который все актрисы время от времени издают? Как это можно перевести на английский? Он не понимает, а они все произносят и произносят этот звук на каждой репетиции. Яновская долго не понимала, о чем идет речь, но наконец (после того как англичанин топорно, по-своему, но все же попытался его изобразить) догадалась, что этот таинственный звук, это смутившее иностранца звуковое оформление русского менталитета – не что иное, как тяжкий вздох, переходящий в короткий стон. Ну как можно перевести на английский язык «о-о-о-х!»? Никак! У них в Англии никто так не вздыхает, и он поэтому столкнулся с необъяснимым явлением, с тем, что нельзя перевести. «Доля», так же как и «воля», – с русского языка можно перевести только неточно и неполно. Наверное, Яновская и объяснять-то не стала, иначе пришлось бы углубиться в социальные причины таких тяжелых вздохов русских актрис. А это уже политика…

* * *

Снимается сериал «Бедная Настя». Сцена бала во дворце Николая I. На «Мосфильме» выстроили павильон, который чем-то напоминал императорский зал, если не по содержимому, то хотя бы по форме. Огромная массовка танцующих пар. Камера! «Стоп! – кричит вдруг второй режиссер. – Стоп, я сказал! Кто жует жвачку?! Я спрашиваю, кто жует жвачку в XIX веке во дворце, на балу у императора?! А?!»

Вот почему шикарные костюмы и не менее шикарный интерьер содержания не меняли. Всего лишь временно переодетые крутые пацаны и ряженые девчонки из спальных районов Москвы. Спасибо еще, Бенкендорф не вытирал руки об эполеты, а император не поедал в укромном уголке остывающий хот-дог. Нет, с аристократизмом у нас трудновато. Об этом еще Жванецкий писал. Давно. Но актуально и теперь. И думается, еще долго будет…

* * *