Артамошка Лузин

Артамошка вздрогнул, не успел вымолвить слово, как Чалык схватил его за рукав, торопил:

— Тайга бежим! Тайга бежим!

Они решили бежать глубокой ночью.

Саранчо узнал от Чалыка о его намерении, встрепенулся; улыбка слабой тенью пробежала по измученному лицу храброго охотника:

— У молодого, как у птицы, — всегда хорошие крылья! Лети, Чалык, лети в родные стойбища, скажи эвенкам горькие слова, пусть плачут эвенки, как плачет храбрый Саранчо. Лети белой птицей, Чалык, скажи эвенкам: пусть снимают чумы, сгоняют стада оленей, забирают жен и детей и бегут в самую далекую тайгу, за Страшный камень. Там не найдет их никто!

Саранчо закашлялся, схватился руками за грудь и застонал, острые плечи его вздрагивали. Талачи, закрыв лицо руками, тоже плакала.

Чалык и Артамошка горячо перешептывались. Потом Артамошка встал и быстро скрылся в густой темноте.

Он пробрался на поварню и чуть слышно постучал в оконце.

— Родной ты мой! — по-матерински ласково сказала повариха Лукерья, увидев Артамошку. — Сгинул ты, малец…

Артамошка перебил:

— Помоги, тетка… Помоги ради…

Лукерья перебила:

— Голоден?

— Нет.

— А что надобно?

— Бегу я.

— В уме ль ты? Куда же?

— Може, долю свою найду, — прошептал Артамошка.

— Эх ты, горемыка! — вздохнула Лукерья. — В монастырь, слышала, отдают тебя.

— Не бывать этому! Убегу! Собери, тетка, еды, положи в котомку, в ту, что под нарами валяется.

Лукерья скрылась. Артамошка ждал.

Лукерья вернулась быстро, открыла оконце и подала Артамошке туго набитую холщовую котомку, рваную шубенку и закоптелый котелок:

— С богом!

Они простились.

Пробравшись к пленникам, Артамошка увидел сгорбленную фигуру Чалыка. Чалык ощупал котомку и молча отодвинул ее. «Раздумал, — мелькнуло в голове у Артамошки, — забоялся».

У Чалыка горели глаза:

— Тайга зверь много, злой зверь много!..

«Забоялся, знамо, забоялся!» — огорченно подумал Артамошка и вздохнул. Но Чалык встал, расставил ноги и взмахнул руками, будто целится из лука.

«Ага, пищаль надо!» — обрадовался Артамошка, но тут же задумался.

— Нож надо, пальма надо, лук надо… — на пальцах отсчитал Чалык, и в шепоте его слышались безнадежность, горькая тоска.

Артамошка вскочил и опять скрылся в темноте. Он подкрался к казачьей избе, скользнул мимо крыльца и, вытянувшись на цыпочках, заглянул в маленькое оконце. В избе теплилась восковая свечка, казаки азартно бились в зернь[10], утопая в густом табачном дыму. Они спорили и ругались.

Долго вертелся около оконца Артамошка, но придумать ничего не мог. Разбитый, озлобленный, побрел он от казачьей избы. Вдруг вспомнил о подарках, которые сделал правителю казачий атаман после возвращения из тайги. Артамошка подкрался к приказной избе, заглянул в одно оконце, в другое — темь. Пробрался к двери — дверь на потайной щеколде. Артамошка знал тайны этой щеколды. Ее ставил деревянных дел мастер Сомов-младший, что живет в далекой избушке Работных рядов. Артамошка бегал за ним не однажды, а потому и знал тайны этой щеколды. Он нажал клинышек в правой стороне толстой двери — щеколда тихо скрипнула и поднялась. Артамошка приоткрыл дверь и ощупью пробрался в воеводскую канцелярию. На стене висели лук Саранчо, колчан со стрелами, несколько ножей, пальма и эвенкийские сумки. Артамошка торопливо схватил лук, колчан со стрелами и два ножа.

Послышались чьи-то шаги. Артамошка замер. Шаги приближались. Артамошка подбежал к двери и закрыл ее на щеколду, быстро открыл оконце, пролез через него и спрыгнул на землю.

Долго крутился он около навеса, но попасть не мог: караульный казак ходил близко и зорко доглядывал за пленниками.

«Обождать надо», — думал Артамошка. Выждал минутку и скользнул в черный угол.

Саранчо ощупал лук и задрожал; он прижимал его к щеке, потом обнял Чалыка:

— Ты хозяин моего лука… Мой лук весь в зарубках. Сосчитай, сколько я убил из него медведей, лосей, белок и лисиц…

Больше ни слова не мог сказать Саранчо и бессильно опустился. Чалык крепко сжал драгоценный подарок и поклялся:

— Пока видят мои глаза, слышат мои уши, пока цепки мои руки и быстры ноги, лук твой будет бросать меткие стрелы… Пусть это слово слышат и солнце, и звезды, и луна!

Артамошка торопил. Саранчо с трудом приподнялся:

— Славный Чалык, Саранчо видит, что смотришь ты на звезды и спрашиваешь их, где наша земля…

Чалык мотнул в темноте головой.

— Наша сторона там, — показал Саранчо на север. — Днем иди так: как только солнце встанет — держи его светлый луч на правой щеке, в полдень сзади, на макушке своей шапки, а к вечеру — на левом плече…

Он умолк, передохнул и снова зашептал:

— Ночью, Чалык, не ходи: тайга не любит ночных людей. Ночью сиди у костра и думай, куда пойдешь, когда настанет утро.

Низко склонились три головы, плотно прижались тела. Луна бросила белый луч, и пленники попятились в тень. Чалык торопливо прощался с Саранчо и Талачи. В темноте блеснул нож. Саранчо отрезал от своей косички пучок седых волос, послюнил их, скатал в комочек, который привязал на тесемку кожаного нагрудника парки Чалыка; то же сделала и Талачи.