Артамошка Лузин. Албазинская крепость

Мудрость Спафария, его трудолюбие еще больше расположили к нему боярина Матвеева, и стал он надежным ценителем и покровителем. Спафария, о чем не однажды говорил и царю.

На святой неделе, в третье лето жития Спафария в Москве, предстал он перед государем.

Много на свете видел Спафарий дивных дворцов, но палаты дворца русского царя ослепили его премудрым строением, великолепием росписи, пышностью убранства. Спафарий поднимался по широкой лестнице, ноги его утопали в шелковистом ковре. Стены, потолки, резные колонны, арки казались вылепленными из золота и серебра, расписаны чудными красками. Палаты наполнял благовонный запах ладана, сквозь сводчатые окна пробивался мягкий розовый свет. Царь принял Спафария в малой палате. Он сидел на троне в тяжелом парчовом одеянии светло-малинового цвета, расшитом золотыми и серебряными узорами.

На голове царя — высокая стрельчатая шапка, изукрашенная драгоценными каменьями, низ ее опушен темным соболем, наверху — усыпанный алмазами крестик. На плечи царя наброшена горностаевая мантия, длинные полы которой и рукава ниспадали до самых носков красных сафьяновых сапог. Стоящее на бархатном ковре тяжелое кресло блестело и переливалось. Спафарий рассмотрел: оно литое из серебра, по серебру — золотые листья и цветы, грани обложены дорогой костью. В правом углу палаты в изразцовом киоте стояла икона Спаса, отороченная парчовым окладом; перед иконой теплилась лампада. У стены, поодаль от трона, на мраморном постаменте стояли часы затейливой заморской работы.

С замиранием сердца подошел Спафарий к трону и упал на колени. Царь приподнялся, повернулся к иконе, перекрестился. Спафарий и стоящие рядом с ним на коленях придворные тоже стали креститься. Потом царь сел в кресло и приветливо улыбнулся. Спафарий подошел к руке.

Лицо у царя открытое и ласковое, глаза большие, светлые, доверчивые. Большой белый лоб перерезала морщина; волосы, усы и окладистая борода темно-русые. С виду царю лет пятьдесят, в движениях он медлителен, будто устал, говорит глухо, едва слышно. Первых слов царя Спафарий не расслышал, стоял смущенный, озадаченный. Нависла тягостная тишина, только громко тикали часы. Спафарий подумал:

«Добрая ли примета: часы слышу, а царских речей нет?..»

Боярин Матвеев, стоявший рядом с царским креслом, обратился к Спафарию:

— Великий государь премного доволен книжными трудами твоими.

Спафарий низко поклонился. Царь спросил:

— Какие мудрости ныне постигаешь? Чем порадуешь нас?..

Глаза Спафария блеснули.

— Безмерно тружусь, великий государь, скоро окончу книгу «О четырех монархах».

— Труд похвалы достоин. Уповай на бога всемилостливого, и успехом увенчается задуманное, — поощрил царь Спафария.

— Уповая, великий государь, молю заступника дать сил и здоровья…

Царь обласкал ученого трудолюбца. Он добавил ему жалованья до ста тридцати рублей в год да положил ему пятьсот четвертей ржи да по полтине в день кормовых.

Из царской палаты приглашен был Спафарий в комедийную хоромину, открытую трудами и заботами боярина Матвеева. На представление в этой комедийной хоромине царь пригласил думных дворян, бояр и других приближенных своего двора. На возвышенных местах за решетчатыми дверцами сидела царица с царевнами. Шла комедия об Эсфири прославленной. Играла музыка, комедианты пели, танцевали, скоморошничали. Представление шло целый день. Царь и его гости, не сходя с мест, просидели в комедийной хоромине десять часов. Все хвалили столь умную затею боярина Матвеева. Спафарий, видевший в других царствах немало чудес, остался комедийной хороминой доволен. В горячем помощнике царя, боярине Матвееве, увидел он мужа умного, просвещенного и смелого.

После комедийного зрелища царь не отпустил Спафария, позвал в столовую палату к царскому обеду. В просторной палате стоял длинный стол, накрытый парчовой скатертью. Над столом висело большое серебряное паникадило с двенадцатью подсвечниками и хрустальными перемычками. Горели толстые восковые свечи, перевитые сусальным золотом. Свет от них через хрустальные перемычки мягко падал на стол, на стены; оловянные тарелки, серебряные кубки, золоченые блюда переливались живыми огнями. Убранство стола, обилие яств изумили Спафария. Гостям было подано сто двадцать шесть перемен. Среди множества вкусных яств дворцовой кухни отведал Спафарий первейшее кушанье царского стола — отборное мясо белого лебедя с приправой из квашеной капусты и соленых слив.