Артамошка Лузин. Албазинская крепость

День сумраку подобен. Богдыхановы приспешники караулы добавили, тому причиной алчность китайских купцов, разглядевших товары наши, особливо меха зверей сибирских.

Июня 24 дня.

Происки асканьи-амбаня опечалили наших людей. От его лиходейских происков китайские купцы не приходят и торговли с нами не заводят. Посланец двора творит злые измышления, чтобы товары наши в ценах сбить и задаром отобрать да поделить среди ближних богдыханова двора. На ухо сказал Фердинанд Вербист тайну: китайскому богдыхану товары наши поглянулись, и наказал он купцов на двор не допускать, цены сбивать низко.

Июня 25 дня.

Ропот в посольстве нашем велик. Иные бранят порядки Китайского царства, иные нас, посла государева, клянут и позорят угрозами. Вот, мол, гордость посла непреклонная родила у богдыхановых людей злость и презрение к русским посланцам. Оттого и неуспех во всех делах: и торговых и государственных.

Июня 26 дня.

Товарам нашим нет покоя: их щупают, нюхают, разглядывают алчными глазами, царапают ногтями, цену же против вчерашнего сбавили вдвое.

Июня 27 дня.

Нас, посла царского, с малым числом людей посольских отпустили за ворота и под караулом разрешили гулять городом, оглядеть его строения и иные диковины. Милость эта столь радостна…

Июня 30 дня.

Сочтем за славное торопливо пометить о виденном глазами нашими, о китайцах и их житье. Дивились мы диву многому, и всего не упомнишь. Однако начнем с городских строений. Город велик и поделен на три стороны. Первая сторона называется Цай-чжу, на языке нашем — Богатая. Строения каменны, крыши, кверху концы загнувши, стоят, шапкам стрельчатым подобны; ограды резьбой изукрашены; на столбах идолы стоят; вокруг сады цветут, и воины при пиках хранят входы и выходы. Живут тут китайские бояре, купцы самые премного богатые, богдыхановы родичи, дядя богдыханов и его жены. Жен у него больше восьмидесяти. В эту сторону люд рваный, нищих и бродяг придорожных не пускают, а тех, кто попадает, бьют нещадно, до смерти, и, убив, тело бросают в реку, а голову вздевают на кол. Среди богатых строений есть площадь, китайцы ее именуют шепотом Сутанг, на нашем языке — Тайная. Львы гранитные вырезаны с великим художеством, ростом громадны, стройны, лучше того и быть не может. На этой площади исполняются казни.

Поодаль, подобно райским кущам, цветут славные сады богдыхана, а средь них стоят его дворцы: малый и большой. Стены обоих пурпурного цвета, а крыты те дворцы оранжевыми фарфоровыми крышами. Вокруг малого дворца строения пригожие, изукрашенные тонкой резьбой и красками крыты светлыми, оттого и сияют красотами на солнце: то хоромы богдыхановых жен и наложниц. Не сочту за срам написать о женах богдыхана, хоть это в тайне китайцами содержится. У богдыхана одна жена, ту именуют первейшей женой, кроме нее, имеет он еще тридцать шесть жен — то молодые жены, и еще вдвое больше последних — то наложницы. Первейшая жена может сидеть и пить и есть за одним столом с богдыханом, прочие жены, как богдыхановы сожительницы, приставлены к первейшей жене и старательно ей служат. Дети же от всех жен не знают иной матери, кроме первейшей жены богдыхана. У богдыхана сорок сыновей, не считая дочерей. Все жены живут взаперти, в строгом заключении, охраняют их евнухи, коих при дворе множество, более трех тысяч.

Вторую сторону города нарекли Цюнь-жень — Бедности место. Проживает там люд нищий, мошкаре болотной подобен, грязно и тесно. Хижины малы, бедны, из глины и травы речной сбиты. И столь их много, не видно ни конца ни края, а улочки узки, забиты людьми плотно, особливо детьми, которые голышами бегают, еды ищут, копаясь в навозных кучах. Нищих, бродяг, калек и иных убогих, да скоморохов, да фокусников-волшебников бессчетное множество, будто со всего света сюда согнаны. Праведно слово древнего китайского мудреца Лао Цзы: „Если дворцы очень великолепны, то пола очень запущены, закрома пусты и люд гол…“ Китайцы слово мудреца чтут.

На чистом листе пометим сокровенную тайну двора богдыханова, о ней с великой утайкой да оглядкой сказывал нам Адам Шаль; об этом слыхали мы и от князя тунгусского Гантимура, вставшего под всесильную руку государя нашего. Поведали нам, что-де император Серединного царства, нареченный „Сын неба“, не китайских кровей. О, горе, горе китайцам, прогневали всевышнего, в правители себе нарекли иноземца из разбойных маньчжур, кои повоевали Китай и стоят на царстве твердой ногой. Всюду китайцам лихо: богдыхан благоволит маньчжурам, непокорных китайцев казнит мечом и огнем; землепашцев, работных людишек нещадно теснит, давит поборами. Оттого ремесленники голы, землеробы голодны, купцы мелки — нищает царство; шатание и брожение в нем морскому ветру подобно, коль налетит, спасения не жди. Китайцы точат ножи, острят пики на богдыхана, его зловредных родичей да на тех ублюдков — вельмож китайских, кои продались маньчжурам, радиво им служат. Кровь льется многая.