Артания

Он чувствовал себя огненной скалой, что пронеслась по молодой траве: перед ним возникали бледные лица, вскинутые руки, раскрытые рты, а он рубил их быстро и беспощадно. За ним тут же последовали уцелевшие стражи, им словно передалась часть его нечеловеческой мощи, рубили и сокрушали, гнали, опрокидывали, топтали, убивали поверженных, а когда зал был очищен, Придон огляделся сквозь застилающую взор красную пелену гнева, крикнул:

– Охраняйте вход!.. Я посмотрю, если кто проскочил вовнутрь!

Вслед ему крикнули:

– Придон, туда на коне сам Янкерд…

Он пронесся по знакомым залам, выбивая двери, стаптывая людей, размазывая по стенам. Перед входом в покои Тулея возник заслон из щитов и мечей, даже ощетинился копьями. Ударил с разбега, во все стороны с чавканьем брызнуло теплым и красным, разлетелись тела и части тел, с хрустом рассыпались обломки щитов и мечей, наконечники и разрубленные древки копий, а он вломился вовнутрь.

В покоях Тулея двери распахнуты, мебель перевернута. Страх за Итанию удесятерял силы, подстегивал скорость, и напрасно твердил себе, что никто не посмеет причинить ей вред, ведь все дерутся за нее, а не против нее, но в груди жгло огнем, он кричал в отчаянии, рубил со страшной силой, не замечал ударов, что обрушивались со всех сторон, проламывался, пока не услышал впереди шум схватки, ругань, звон железа.

Огромный Дунай люто отбивался от наседающих воинов Янкерда. Вокруг вал из трупов, пол залит кровью, забрызганы стены, а в углу яростно рубится во все стороны Рипей, что-то кричит, вокруг сверкает полоса из стали, он не так могуч, как Дунай зато быстр. Как молния. Придон не успевал увидеть его ударов, а нападающие содрогались всем телом и опускались на пол уже мертвыми.

– За Итанию! – заорал Придон и подумал запоздало, что и нападающие могут кричать то же самое, надо бы «За Тулея!», но язык не поворачивался, и он крикнул еще злее: – Смерть Янкерду и его псам!

Дунай оскалил зубы, весь забрызганный кровью, своей и чужой, он был страшен. Придон ударил в нападающих на него со спины, Дунай собрался с силами и сделал шаг вперед, вдвоем смяли и растоптали, двинулись к Рипею, рассеяли, оба остановились, тяжело переводя дыхание.

Придон крикнул:

– Где Янкерд?

– Во… внутренних… – прохрипел Дунай. Придон развернулся к дверям, Рипей крикнул:

– Придон!..

Придон обернулся. Рипей тоже жадно хватал широко открытым ртом воздух, как и Дунай, прохрипел:

– Остерегайся… Горасвильда…

– Знаю, – крикнул Придон, хотя только сейчас понял, что Горасвильд и его хозяйка обязательно окажутся на стороне Янкерда. – Прорвалось во дворец много?

Горпакс еще хватал воздух, Дунай сказал хрипло:

– Нет… Это в город прорвалось много… Но здесь у нас отборные воины… Мало кто сумел дальше… Наших осталось все равно больше…

– Отыщите всех и убейте, – велел Придон. Они разом кивнули, а он ринулся во внутренние покои, даже не удивившись, что отдал приказ могущественным берам и что сразу же послушались. – Итания, Итания!

Он бегом помчался по широкой лестнице наверх, на ступеньках залитые кровью тела стражей. На миг сердце дрогнуло в страхе: ни одного павшего янкердца, что-то нечисто. На втором этаже тоже трупы, и опять только павшие стражники, настоящие гиганты. То же самое на третьем, но с четвертого, последнего этажа несутся крики, звон и лязг железа, что с силой встречается с другим железом.

Как вихрь взлетел наверх, сердце сжало в крепкой ладони: огромные горные великаны, существа из живого камня, неторопливо теснят отборную стражу Тулея, загоняют ее глубже и глубже, теснят к стене, а там только широко открытые окна. Он выскочил наверх в тот миг, когда один из стражников, весь залитый кровью, не сумел принять на обломок щита удар огромного молота, содрогнулся и осел на пол.

Великаны переступили, двигались спокойно и расчетливо, Придон заорал в бешенстве, ринулся, как дикий тур. Никто даже не оглянулся, он со страшной силой обрушил удар на поясницу великана, выше не достать, острие вошло в каменную плоть неожиданно легко, по самый обух. Придон быстро уперся ногой, выдернул, а тело горного великана все еще стояло, раскачиваясь, потом грохнулось навзничь.

Придон, успев отскочить, ударил второго в бок. И снова лезвие вошло, как в сырую глину. Третий начал разворачиваться, на свою беду – левым боком, топор вскрыл грудь так, что стало видно огромное сердце. Один из стражей сразу же ударил в рану копьем. Великан взревел страшно, ухватился за копье, раздался треск. Толстое древко превратилось в щепки, но и великан рухнул на колени, а потом растянулся во весь рост.

Великаны оставили стражей, Придон видел недоумение на широких каменных лицах, он пытался закрываться щитом, его сразу же разбили стальными молотами, тогда он только рубил, тело сотрясали страшные удары, голова гудела, в ушах то и дело гремел камнепад, лопались горы, в глазах вспыхивали солнца, а острая боль пронизывала от макушки до пят.