Артефакт

Почти неделю бездельничаем. Гроз Гур кормит нас как на убой, Йона таскает по многочисленным экскурсиям. Зирд мечтает обучить меня основам магии, ругается и плюётся, видя, что у меня ничего не получается. Семён и Грайя обсуждают какие-то свои общие дела. Детвора с утра до вечера гуляют по саду. Света собирает гербарий, морщит носик, общается с растениями, она утверждает, что они с ней разговаривают. Йона с удивлением говорит, что всё собранное девочкой, обладает той или иной целебной силой. Игорь заставил Гроз Гура организовать небольшие вольеры. Натаскал туда покалеченных ящерок и, с помощью собранных подружкой растений, достаточно успешно их лечит. Великий властитель вначале снисходительно посмеивался, затем, видя положительный результат, сам загорается идеей организовать ветлечебницу.

Вот так пролетело десяток дней. Пора. Если честно, волнуюсь. Прошла не одна неделя с тех пор как мы здесь. Как там мои родные, мой город? Безусловно, князь Аскольд следит за порядком и появившимися традициями в нашем городе-государстве. Всё же на душе тревога. Поторапливаться надо. Но… непредвиденная ситуация, все тоннели, ведущие к поверхности, блокируются химерами, они словно почувствовали, что у меня есть на них управа и необычайно активизировались. Гроз Гур выжигает их горючими смесями, но они настырно лезут, словно в последний бой. Может это и так, но я до сих пор не знаю, как пользоваться, с таким трудом добытыми, артефактами. Это меня морально убивает, но Семён глубокомысленно изрекает: — Придёт время, и ты поймешь, в чём их сила, не зря их так охраняли.

— А может это просто такая шутка богов? Развлекаются, а мы тут мозги плющим, — вздыхаю я.

— Всякое может быть, — кивает друг, — но интуиция мне подсказывает, всё достаточно серьёзно.

Я осторожно поднимаю вазу, протираю пальцами, рассматриваю выпуклые узоры, странные цветы, и, в путанице линий, замечаю иероглифы, отдалённо напоминающие славянские руны.

— Можешь прочесть? — оборачиваюсь к Семёну.

— Разобрать можно, но только смысл неясен, — он внимательно смотрит на руны. — Если своими словами, то они обозначают воду и кислород, но в каком-то изменяющем состоянии, словно они небыли водой и кислородом, а стали ими. Одним словом, для моих мыслей абсурд.

— Странная запись, она явно что-то несёт, но что? — я задумался.

— Она несёт идею, но какую, понять сложно.

Я коснулся горлышка, ощупал пробку, она намертво сварена с вазой. У меня возникла мысль, что это своеобразная ампула, и вскрывать её сейчас крайне недальновидно, может произойти неконтролируемый процесс.

— Напоминает ампулу, — пророкотал Семён, — но вскрывать её нельзя.

— Догадался, — буркнул я, бережно откладываю вазу, поднимаю маску, что-то она напоминает. Снаружи это морда неизвестного существа с чуждой нам анатомией, там, где оскаленная пасть, виднеется толстый язык сплошь в мелких дырочках, но внутри всё подогнано под человеческое лицо. Более того, наблюдается абсолютное совпадение с моими индивидуальными чертами, словно её делали специально для моей персоны. Задерживаю дыхание, одеваю её, она словно становится единым целым с головой, мелькнула мысль, что я словно надел противогаз, осторожно вдохнул воздух, ощутил цветочный аромат, чего-то испугался, сдёрнул с себя, говорю Семёну: — У меня такое ощущение, что это обычный противогаз… ну, не слишком обычный, но всё говорит об этом.

— Противогаз? Гм, интересно, — мой друг берёт её из моих рук, рассматривает внутреннюю поверхность, но прислонять к своему лицу не стал, глубокомысленно изрекает: — А мне напоминает маску для анестезии… хотя, для данной ситуации, это, скорее всего противогаз. Но зачем его передали тебе с этой ампулой? — Семён кидает быстрый взгляд на вазу.

— Мне придётся посетить такие места, где человек без этой штуковины не выживет, — я неожиданно для себя вздыхаю, в глубине сознания вспыхнул страх, но я пинками загоняю его в самый угол. Что будет, то будет, обратной дороги нет, слишком многое поставлено на кон.

На осёдланном ящере, прибыл Гронд. Он легко спрыгивает, кидает петлю на шест и быстро взбирается по лестнице, с трогательной нежностью обнимает Грайю, некоторое время они о чём-то говорят, жрица осторожно касается его бока, где было основное ранение, Гронд улыбается. Затем Грайя ведёт его ко мне, он здоровается и в почтении склоняет голову.

— Как раны, мышцы под рёбрами не болят? — по старой врачебной привычке спрашиваю его. Тогда, при первой нашей встрече, он сильно пострадал от нападения нарпы, и я оказал первую помощь, очевидно, достаточно успешную, раз он держится таким живчиком.