Артефакт оборотней (СИ)

Вот уже более трёх месяцев я живу здесь, в становке, маленьком поселении в окружении леса. Скорее всего раньше, мне бы показалось здесь скучно — уж слишком маленькое здесь население и по большей части замкнутое. Из шестнадцати домов заселены двенадцать и те находятся на хорошем отдалении друг от друга. А уж более— менее общались только восемь оборотней, остальные совсем уж закрылись ото всех. Как я сюда попала, какими путями дорогами доехала, не помню. Потом уже Марта рассказала, что привёз нас Алексей. И они вдвоём с Мартой не отходили от меня те две недели, которые покрыты для меня завесой небытия, потому как провела я их в какой-то прострации. Но, постепенно, благодаря их стараниям я начала замечать и обращать своё внимание на окружающий мир. Потихоньку оттаивая. Последним шагом к моему возвращению стал выплеск всех обид, боли от потери родного человека в объятиях Лёши. Брат тогда усадив меня к себе на колени, качал как малого ребёнка и обнимая что-то шептал, гладил по голове успокаивая. И теперь я не только знаю, но и чувствую его, как и он меня. В тот день мы действительно сроднились, поняв и приняв друг друга в качестве брата и сестры. Через пару дней Лёша уехал, а у меня потянулись монотонные будни, но мне они были не в тягость, а наоборот, радовали отсутствием общения кроме как с Мартой и совсем уж изредка с соседями. Но и работой меня она не обделяла. Помимо дел по хозяйству, я занималась также заготовкой трав. Под это дело мне даже выделили маленький пустующий домик. Женщины, жившие здесь всю весну, лето и осень собирали редкие дикие травы, тем более росшие неподалёку от озера силы и с очередными завозами продуктов и заказанными вещами травы те забирали, но и здесь скопился довольно таки большой необработанный запас сырья. Так что, переделав дела в нашем с Мартой домике я отправлялась в соседний, где по привычке включив радио, принималась сортировать травы, ягоды, коренья и цветы.

Раньше я всё же не до конца понимала значенье слова — воля. А здесь я дышала ею и наслаждалась, часто, подолгу бегая волчицей по лесу. Осень для меня была внезапной, ведь её медленное, неторопливое прибытие я пропустила. Первый раз обернувшись уже здесь в становке и зайдя в лес я ощутила её — осеннюю волю, как бы банально это не звучало. Она была во всём: в прелых листьях щедро политых дождём и пряно-кисловатом запахе исходящем от этого жёлтого ковра, в обнажающихся деревьях и кустах и в этом золото-бронзовом дожде из осыпающихся листьев. Здесь воля была своя — та, которую можно было прочувствовать, вдохнуть, ещё чуть-чуть и она была бы осязаемой. Сейчас здесь воля зимняя и тоже очень насыщенная на ощущения. Деревья, стоит отойти немного в лес растут густо, сплошной стеной, а темнеет рано. Поэтому я до сих пор побаиваюсь заходить глубоко в лес. Как молодой волчонок далеко не забегаю, но пока мне и этого хватает.

Я почему-то думала, что Максима здесь, в становке, я не увижу, если только не случится нечто совершено неординарное. Но, я ошиблась. Первый раз он приехал через месяц нашего прибывания здесь. Второй — ровно через месяц. И оба раза я трусливо поджав хвост убегала в лес, бродила там до тех пор, пока высоко, в почерневшем бархатном небе не загорались звёзды-светлячки. Я прекрасно понимала, что нам необходимо поговорить, вернее мне узнать. Узнать как умерла мама, кто стал виновником потери моего родного человека. Но я не могла пересилить себя, откладывая разговор на следующий раз. И он представился.

Конец ноября выдался морозным. Уже в сумерках я, вернувшись из леса, с наслаждением залезла под горячий душ. Отогревшись, кинула перед камином большой пушистый плед и уселась на него с большой кружкой горячего, травяного чая. Так как время близилось к ночи, то и одела я ночную рубашку, а поверх неё накинула длинный халат. Усевшись, тряхнула головой, и мокрые волосы рассыпались по спине. Попивая чай и ведя тихую, неторопливую беседу с напряжённо пыхтящей Мартой наслаждалась поздним вечером. Марта сидела тут же, в кресле под мягко светящим торшером и вязала. Вернее пыталась вязать. У неё что-то не получалось, петли путались и она распустив их начинала сначала и так раз за разом, вечер за вечером. Я у неё как-то спросила, что такого интересного она хочет связать, раз столько усилий прикладывает. Оказалось варежки. Обычные варежки, но дело было в том, что вязание ей никак не давалось и по её словам она уже не первый год мучается с этим, для неё не подвластным рукоделием. А на мой вопрос: если у неё никак это не получается, зачем она мучается, ведь можно попросить ту же живущую по соседству Дарью, которая её и пыталась обучать вязанию, ну или купить? Марта ответила, что сам процесс её успокаивает. Ну, ну, я усмехнулась наблюдая за её кривляниями: