Артефакт с темным прошлым [Сборник]

Гуров вытянул вбок руку, но из-за невидящих глаз не мог никак поймать край платформы, не дотягиваясь до стены каких-то пять сантиметров. Грохот несущегося поезда, мощные воздушные потоки захлестнули туннель, Стас закричал от ужаса, поймал пальцы друга и со всей силы рванул его вверх. Мимо со свистом промчалась железная махина и без остановки скрылась в черноте проема на другой стороне станции. Лев стонал от боли на полу у самого края платформы. Крячко удалось его вытянуть за одну руку с двухметровой высоты, хотя при этом он повредил запястье напарнику. Рядом тяжело дышал Стас:

– Ты как, Лев? «Скорую»?

Оперативник молча помотал головой – сейчас приду в себя. Лежащий поодаль уборщик вдруг зашевелился и снова попытался встать на ноги, Станислав подсечкой уложил его на пол, ощутимо ткнул носком ботинка в ребра:

– Лежи, не дергайся. Я же тебе кричал стоять. Не надо было бежать, теперь к своим статьям еще побег, сопротивление при аресте и нападение на полицейского добавил.

– Какие статьи? Какие, о чем вы?! – в ужасе задергался уборщик. – Я ничего не делал, это Пашка, Пашка. Он, это не я! Он попросил!

– Что попросил? – вопрос одновременно вылетел у обоих оперативников.

Беглец приподнял голову и повернул к ним лицо, по грязи и крови бежали ручейки слез, прокладывая дорожки на лице совсем юного парнишки, скорее даже рослого подростка. С всхлипами парень объяснил:

– Я не Пашка, я первый раз. Я вместо него, он брат мой.

– Как твоя фамилия? – У Гурова перед глазами возник список работников технической службы метро из записки.

– Голубев, Голубев Михаил. А он Голубев Павел.

Голубев П., так вот кто скрывался за первой «П» – Павел.

– Тогда где он сам?

Парень уже рыдал в три ручья, захлебываясь от ужаса:

– Он дома, дома пьяный спит. У него деньги появились вчера, а он упился как свинья, меня попросил за пять тысяч смену отработать. Я и пошел, мы… мы похожи, я его пропуск служебный взял. А тут вы, я испугался, думал, что нас спалили. Я испугался, побежал… Думал, это из-за Пашки!

– Где он сейчас?

– Дома, дома спит, – паренек замотал головой, показывая, в какой стороне его дом.

– С нами поедешь. – Крячко помог встать Льву, а пойманного парня подхватил за шкирку, будто котенка.

Лев вытер рукавом кровь с лица, чтобы хоть немного видеть дорогу. Оглянулся на узкий проем, в котором второй раз за неделю чуть не погиб, и решил, что после этого дела будет ездить только на собственном авто. До четырех часов они с Крячко катались по ночному городу, ездили домой к братьям Голубевым. Там хмельной и красный Павел на все вопросы мычал и размахивал руками, не желая приходить в себя. Седая мать, в ночной рубашке с накинутым сверху халатом, трясущимися руками достала из серванта паспорта обоих братьев, трудовой договор Павла с метрополитеном и толстую пачку купюр.

– Вчера, вчера утром он принес с работы деньги эти проклятые. Нашел он их в раздевалке на полу, где все работники в форму переодеваются. Пришел уже пьяный, любит Павлуша к бутылке прикладываться. Я ему говорила, просила, отнеси ты в полицию деньги, но он ни в какую, загулял. Так и пьет со вчерашнего дня, на работу не пошел. Ему начальник звонил, сказал, уволит по статье, если сегодня на смену не выйдет, так он Мишеньку уговорил, посулил ему хорошо заплатить. Там несложно, машина убирает все. Миша, он у меня хороший, он учится, за любую подработку берется. С деньгами тяжело, я на инвалидности, работать не могу. Вы простите, простите, что он вас ударил. Он испугался, он же ребенок, испугался, что у Павлуши проблемы будут.

Женщина неожиданно навалилась на косяк, губы налились нездоровой синевой. Младший сын, который ждал в коридоре, чем окончится визит полиции, бросился к матери:

– Мама, мама, прости, это я, я виноват! Они мне кричали «стой», а я… я…

– Так! – рявкнул Крячко, который плохо переносил слезы и шум. – Сейчас выемку денег сделаем по всем правилам, зовите соседей понятыми. Павлушу вашего в «обезьянник», протрезвеет и расскажет, где он пятьдесят тысяч нашел. А ты, – он ткнул пальцем в трясущегося Мишу, – запомни, если ты не нарушил закон, то полиции бояться не надо. Даже если натворил чего, не убежишь. Остановиться, признаться и прощения попросить – дешевле выйдет. Дома с матерью оставайся, присмотри за ней.

Мальчишка закивал головой согласно.

– А сейчас давай братца своего помоги загрузить в машину.

После того как мычащий Голубев-старший оказался на заднем сиденье авто, Миша опустил глаза и выдавил:

– Извините, товарищ полицейский, что я вам в лицо заехал. Если нужно, то я компенсирую. Я все умею, все, что скажете.

– Забыли, – махнул рукой примирительно оперативник.

В отделе, дотащив кое-как грузное тело до клетки, Станислав выдохнул с облегчением:

– Ну все, наконец попался, можно выдохнуть. – Он повернулся к напарнику: – Ну что, Лев, по домам, к женам под бок? Тебя куда, на квартиру к Верочке или оттуда сразу домой подкинуть?

Гуров буркнул лишь:

– Умоюсь только, чтобы жену не пугать. – Но сам поимке преступника с поличным не был рад.