Артефакт темного бога (СИ)

Врач вышел в коридор. Его лицо, рыхлое в оспинах, с уставшими маленькими глазками казалось равнодушным ко всему на свете.

— Вы — родственники Ирины Ивановны Томилиной?

— Это ее сын, Андрей, а я — подруга.

— Ясно, — голос тоже казался уставшим и лишенным всяких эмоций. — У нее произошло обострение на фоне гипертонии. Болезнь начала стремительно прогрессировать. Чтобы сохранить жизнь, необходима срочная операция. Но такие делают только в Москве.

— Мы согласны ехать, куда скажете, — с решимостью произнесла тетя Лида.

— К сожалению, у них там большая очередь. А счет идет на дни.

— И что же? Ничего нельзя сделать? — тетя Лида не сводила глаз с доктора.

— В городе есть одна клиника, частная. Она занимается экспериментами в области нейрохирургии. Но там операции платные и стоят очень дорого.

— Но они же могут нам помочь?

— Не знаю. Я дам вам направление, попробуйте у них проконсультироваться.

— А если не делать операцию?

— Мы можем поддерживать жизнь Ирины Ивановны, и сделаем все, что в наших силах, но счет идет на дни. Максимум неделя. Надежда только на операцию.

Я не сразу понял, что произошло. Постепенно до меня стало доходить, что маму я могу больше не увидеть. Единственная спасительная соломинка — клиника, рекомендованная доктором. Мы с тетей Лидой вызвали такси и помчались на другой конец города. Сидя в машине, я молча корил себя, что позволил себе увлечься игрой и не услышал маминых звонков. А теперь, кто знает, услышу ли я вновь ее голос? Нащупав в кармане листок с ее запиской, я вынул его, развернул. Долго вглядывался в округлые, стройные, аккуратно выведенные буквы. Так красиво могла писать только мама. Мой корявый почерк ни в какое сравнение не шел с ее прилежным письмом, свойственным только отличницам. Мама наверняка была ею, когда училась. Я поймал себя на мысли, что даже не знаю, какой она была раньше, в детстве и юности. Мы никогда об этом не говорили, и я не расспрашивал. Даже фотографиями не интересовался в ее фотоальбоме, стоявшем в серванте.

Машина резко затормозила. Меня толкнуло вперед. Мы вышли на широкую площадку, мощеную каменной плиткой. За ажурным железным забором поднималось современное здание из стекла и бетона. Новое, как с иголочки. Перед парадным входом со стеклянными дверями высажены аккуратные клумбы с ровно постриженными кустиками.

Перед крыльцом стоял черный «мерс», показавшийся мне знакомым. Как он проехал сюда на эту площадку, если ворота были закрыты? Мы прошли мимо его лакированного борта с отливающими тонировкой окнами и поднялись по мраморным ступеням крыльца. Ступили в сверкающий глянцем вестибюль. За высокой стойкой ресепшина восседала девушка, вся будто вылизанная в фотошопе, без единого изъяна на лице, с убранными в кокетливый хвостик волосами.

Я протянул ей направление. Она пробежала глазами бумагу, исписанную каракулями доктора из больницы. Подняла свои кукольные глаза.

— Вам надо пройти консультацию у главврача.

— Это платно? — тетя Лида сурово посмотрела на девушку.

— Нет, такая консультация бесплатна.

Она взяла телефонную трубку. Послышался стук ноготков по кнопкам.

— Геркулес Альбертович? К вам можно направить на консультацию? Хорошо.

Она вновь одарила нас выразительным взглядом.

— Проходите. На лифте третий этаж, и там дверь напротив.

Геркулес Альбертович? Неужели совпадение? Такое сочетание имени и отчества один на миллион, если не на десять миллионов. Но все же мне хотелось, чтобы это было просто совпадением. И что я встречу совсем другого Геркулеса Альбертовича.

Когда двери лифта открылись перед нами, из кабины вышел мужчина в черном коротком пальто. Я его сразу узнал — это был дядя Саша. Он был также безупречно одет, как и при той первой нашей встрече у подъезда Юлианы. И от него несло тем же дорогим ароматом. Он коротко глянул на меня, затем перевел взгляд на тетю Лиду и, не говоря ни слова, прошел мимо, направившись к выходу. Каблуки его лакированных туфель звонко отбивали чечетку на сверкающей плитке. Проходя мимо регистратуры, он коротко кивнул девушке-администратору. Та в ответ широко улыбнулась и произнесла: «Всего доброго, Александр Николаевич».

— Пижон, — буркнула тетя Лида, посмотрев ему вслед.

Лифт неслышно поднял нас. Двери разъехались. Мы шагнули на выложенный деревянным паркетом пол. Прямо, напротив лифта, как и предсказала девушка с ресепшина, я увидел дверь, а на ней шоколадного цвета табличка с золотым ободком, на которой золотыми же буквами написано: «Петров Геркулес Альбертович, главный врач». Сомнений не оставалось. Тройное сочетание — это уже один на миллиард.

Мы открыли дверь, вошли в светлый кабинет. В глубине за столом склонилась над бумагами голова Эйнштейна.

Глава 31