Артефактор. Книга 2. Око василиска

— Спасибо, ваше сиятельство, — устало улыбнулся пристав. — С удовольствием, ночка выдалась напряжённая. Сегодня все словно с цепи сорвались. Это я, конечно же, не про вас.

— Вы уж только извините, ваше благородие, но приму вас прямо на кухне. Время позднее.

— Конечно же, Александр Лукич, как вам удобно будет. Я человек простой и, по правде говоря, на кухне оно удобнее и приятнее будет. Не люблю я церемонии, надо признаться.

Я улыбнулся одним уголком губ, и жандарм спохватился, неверно меня поняв:

— Извините, ваше сиятельство, я не это имел в виду… — он замолк, сам не зная что имел в виду.

— Пустяки, Лаврентий Павлович, я вас понимаю. Пойдёмте.

Большая часть моей сознательной жизни прошла в походах и морских путешествиях. В условиях, очень далёких от светских гостиных и торжественных приёмов. Так что «по-простому» я отлично себя чувствовал. Как и не терялся в роскоши дворцов и при правителях.

По сути, мне было без разницы. Но приятнее, когда вокруг спокойно и все вежливые. Вот ведь даже тот бедолага о манерах вспомнил, и на «вы» стал обращаться…

Я засмеялся, вдруг вспомнив шутку, рассказанную товарищем где-то на перевале в Альпах. Нас тогда очень неласково встретили местные, хотя мы честно им предлагали деньги за провизию.

— Что такое? — Заужский заозирался в поисках причины моего веселья.

— Вспомнилось. Про самого доброго человека на земле. Знаете такую байку?

Заужский помотал головой.

— Жил-был самый добрый человек на земле. А если находился кто-то добрее его, то он его убивал и снова становился самым добрым человеком на земле.

Уж не знаю, что меня так рассмешило тогда и почему это всплыло в памяти, но я расхохотался ещё больше. А вот пристав выдавил вежливый и опасливый смешок, напрягаясь.

Возможно, получилось многозначительно…

Когда мы зашли на кухню, Прохор как раз расставлял чашки на подносе. Там уже находился чайник, конфетница и небольшой графин с янтарным напитком. За туго завязанным передником торчал лом. Как бы он теперь не завел привычку с ним и спать.

Слуга поздоровался с приставом и с невозмутимым видом ушёл. Чайник был горячим, так что я справился быстро. Достал из шкафчика сбор, подаренный мастером Овражским, и его же банку мёда в придачу.

Раз уж такой случай, то я хотел кое-что выяснить у пристава. И он мне нужен был в благодушном настроении.

Лаврентий Павлович и от чая, и от мёда пришёл в восторг. Судя по мечтательному выражению лица, его унесло в далёкие и весьма приятные воспоминания.

— Вот чудеса, — его широкая улыбка была настолько необычна, но оказывается очень ему шла. — Прямо как в детстве, ваше сиятельство. Нас пятеро у мамки было, за мелкими следила соседка, старая совсем. Но добрая тётка была, часто угощала, то сухарями, то ещё чем. Но иногда она доставала откуда-то банку мёда. Ровно такого же, представьте. И сказки нам рассказывала, а мы ложки вылизывали до дыр. Чудеса…

— А вы откуда родом будете, простите за любопытство? — спросил я, поражаясь его преображению.

Ну чисто ребёнок. Даже лицо разгладилось, куда-то подевались морщины и синяки под глазами. Действительно чудеса.

— Издалека, Александр Лукич, издалека… Учалы, что возле Большого Иремеля. Урал, — пояснил он.

Мне показалось, что родственник мастера Овражского, приславший угощение, вполне может оказаться и родней пристава.

— Хорошо-то как, — жандарм даже зажмурился от удовольствия. — Спасибо вам. Будто волшба какая. Хотя знаю, вы не магичите, — он похлопал по карману брюк, показывая что у него с собой сигнальный амулет.

Такие давали шанс увернуться или как-то отреагировать на магический удар. Не защитить конечно, но хоть какая-то возможность при столкновении с сильным одарённым.

Я как-то настолько расчувствовался его внезапной стороной, что чуть не захотелось сделать в подарок хороший охранный артефакт. Я потряс головой и перешёл к делу:

— А что, говорите, сегодня ночь очень беспокойная?

— Да словно полнолуние, ей-богу. Нечисть разгулялась, сплошные пустые вызовы. То призрака увидели, то воет кто-то. В одном притоне так и вовсе заявили, что мертвяк там был! А мы же вынуждены на каждый вызов населения отвечать.

— Притон? У нас на Петербургском острове? — я сделал вид, что поражён до глубины души.

— Ну а как без этого… — чуть смутился Заужский. — На Тучковом буяне, возле складов издавна лихие люди ошиваются. Уж как не гоняли, всё без толку. Места там такие, проклятые.

Пристав фигурально сплюнул через плечо и постучал по столу.

А я заинтересовался.

По крайней мере, одно место, где можно поискать любителей звёздных осколков, точно есть. И неподалёку от дома, удобно.

— Да вы туда и случайно не забредёте, — махнул рукой жандарм. — Окрестности-то все под надзором. Тучковские сами там внутри и порядок организуют, и проблемы решают. Редко нас зовут, но бывает. Слободой себя называют, представьте! — Заужский усмехнулся. — Будто ремесло это, преступниками быть.

Я сочувственно покивал, уже раздумывая как туда проникнуть. После того как завершу заказ, конечно же.