Артефакторика (СИ)

— Он ведь мог ее серьезно покалечить, — вервольф в очередной раз макнул его в воду.

— И он об этом знает, — я осторожно убрала его руку с затылка парня. — Успокойся, ничего непоправимого не случилось. Поверь, он уже не повторит такую ошибку.

— Конечно, не повторит, если я ему голову откручу.

— Не надо. Пойдем, ему и так плохо, — я легонько толкнула вынырнувшего Трэса в сторону Неранов и потянула магистра за руку к берегу. — Он сам себя наказал. Тебе такое разве не знакомо? Когда натворишь что-нибудь, от чего потом стыдно и тошно, и вообще умереть хочется. И, кажется, если бы наказал кто, то стало бы хоть немного легче… Но не становится, потому что будешь ненавидеть себя всю жизнь за это… И не исправить уже ничего… Потому что он умер…

— Тебя бы головой макнуть, — Ворх взял уже меня за затылок, но нет, не макнул, а прижал к себе, потому что я уже заливалась слезами. — Да, знакомо. Тебе, вижу, тоже. Расскажи, станет легче.

— Я с отцом поругалась прямо перед тем, как он погиб, — всхлипнула я. — Мне было так стыдно за то, что я сказала… И теперь я уже никогда не смогу попросить прощения за это.

— Думаю, он простил тебя сразу же.

— Нет. Такое нельзя ни простить, ни забыть. Через год после исчезновения Андрея я хотела поступить в Школу магии, но отец категорически запретил. И я сказала ему, что лучше бы я была приемной, потому что родной отец точно понял бы меня и отпустил. А теперь, наверное, я и вправду была приемной… Как же больно я ему сделала…

— Простил, не сомневайся, — вервольф приобнял меня за плечи и развернул к берегу. — Пойдем, пока я не вернулся к воспитанию этого выхухоля.

Братцы-некромантцы мялись на берегу с мокрым как квач Трэсом и неловко отводили глаза, будто стали свидетелями чего-то, не предназначенного для их глаз. Они не знали об этом позорном моменте моей жизни.

— Простите, — я остановилась рядом с ребятами, — мне жаль, что вы это слышали.

— Герка, ты не виновата, — замялся Ири. — Это мы плохие друзья, раз не знали о тебе всего. Ты ведь всегда в курсе наших терок с родителями и поддерживаешь в трудную минуту.

— Это было давно и это нельзя исправить. Так что забудьте, — махнула я рукой, утерла глаза и пошла обратно к дому. Там еще потрепанную Дашку поругать надо.

— А что натворил ты? — особо не ожидая ответа, полюбопытствовала я у поравнявшегося со мной Ворха.

— Я предал женщину, которую любил больше жизни, — через пару секунд колебаний ответил он. — Причинил боль и бросил. Просто сбежал, потому что боялся увидеть то, что натворил.

Я тяжело вздохнула и уставилась под ноги, так как на порог соседнего дома как раз вышла Зора и с волнением смотрела на приближение мокрого и малость побитого сына.

— Кажется, я понимаю тебя, — я все же заставила себя поднять голову и смотреть прямо. — Когда-нибудь она обязательно простит. Наверное, тебе просто стоит поговорить с ней честно. У тебя, во всяком случае, есть такая возможность.

— Ты такая неопределенная, что меня это порой пугает, — как-то странно покосился на меня вервольф. — Вот вроде ненавидишь, но помогаешь. Обижаешься, но сочувствуешь. Боишься, но соглашаешься. Это немного сбивает с толку.

— Меня тоже, — я остановилась на крыльце и оглянулась на понуро плетшихся следом парней. — Раньше все было прямолинейным и черно-белым, как они. А с тех пор, как Риен разбудил моего Зверя, все как-то резко стало запутанным и серым. Я чувствую себя шизофреничкой, но я над этим работаю.

— Ты привыкнешь к тому, что Зверь не всегда с тобой согласен, — магистр тоже оглянулся. — Иди, помоги Дарье, а я здесь разберусь.

— Хорошо, — я вошла в дом и сразу направилась на второй этаж. Такая мелочь, как мокрая одежда меня не волновала.

Дашка спала, свернувшись клубочком, а рядом сидел Рур и водил над ней рукой с пучком какой-то травы, подозрительно похожей на обычную петрушку.

— Вы целитель? — на всякий случай уточнила я.

— Нет, я шаман, — проникновенно, как совсем тупой, напомнил Рур, лукаво улыбаясь. — У нас совсем другие методы. Мы общаемся с душами и духами, а уже они помогают живым. У твоей подруги ранена душа. Меньше, чем тело, но эта рана опаснее, она будет расти и поглотит всю ее душу, если ее не вылечить.

— Вы ведь поможете, да? — я села на соседнюю кровать, где тихонько сидела Айна с Дашкиной заживляющей мазью.

— Я уже помогаю, — он продемонстрировал пучок петрушки и вернулся к своему занятию. — Тебе тоже не мешало бы подлечиться. На твоей душе есть шрамы, которые кровоточат и не дают тебе разбить собственную скорлупу страха.

— Я как-нибудь справлюсь. Главное, вылечите Дашку, пожалуйста.

— Не волнуйся, вылечу. Айна, идите вниз с Герой, пусть она отдохнет перед церемонией.