Артефакторика (СИ)

— Принять… точно, принять свою пару. Только как это делать, никто не говорит, — я задумчиво уставилась на тлеющий кончик сигареты. — И вправду, как?

— Никак. Просто принять.

— Отличное объяснение. Исчерпывающее. Только мне нужна подробная инструкция, я ваши традиции не понимаю! Как это делается?

— Да серьезно, никак. Любого спроси, тебе скажут то же самое. Это просто происходит само. Ты либо принимаешь, либо нет.

— А я принимаю? — я развернулась, чтобы видеть его.

— Глупый вопрос, — Ворх растер окурок в пальцах и сел.

— И как ты понимаешь, принимаю я или нет? — продолжила допытываться я.

— По метке.

— Как именно? Точнее, как для безмозглого ребенка объясняй. По цвету, форме, запаху? Может, рисунок в матерное слово сложился? Что с ней не так?

— Она мертвая.

— Метка? Мертвая? В смысле, разлагаться начнет? — испугалась я. — Она живое существо?!

Ворх вдруг рассмеялся, снова откинувшись на траву:

— Нет, она не существо. Она проекция связи ауры с оставленной частичкой души партнера. И у тебя эта связь мертвая, ты ее отторгаешь.

— Опять я виновата! — я патетически воздела руки. — Прямо как с Вереданом! Всячески мешала тебе нормально работать!

— Да нет, это я виноват, — удивил меня мужчина.

Я замолчала. Уж больно горчил его ответ. И присмотрелась к видневшемуся в разрывах майки рисунку. На мгновение мне показалось, что линия шевельнулась, извилась, как змея, пустила шипы. Я протянула руку, поймала край ткани и надорвала дальше. Линия потянулась следом за моей рукой, свернулась шипастой спиралью на конце. Я потянула лоскут дальше. А потом взялась и второй рукой, разорвав несчастную майку окончательно.

Ворх не останавливал меня, хоть от него явно чувствовалось недовольство моими действиями. Но меня это мало сейчас волновало. Я потрясенно смотрела на шевелящийся, будто живой, постоянно медленно менявшийся темно-багровый рисунок, расползшийся уже почти на всю его грудь.

— Это нормально? Оно ведь такое болезненное, — я отдернула руки, только вспомнив, какую гамму непередаваемых ощущений доставил мне мой совсем маленький рисунок.

— Немного, — пожал плечами Ворх. — Скорее щекотно.

— И как заставить эту тварь на моем плече двигаться?

— Никак. Я уже говорил, просто оставь, как есть.

— Пойду спрашивать случайных прохожих, — пожала плечами я. — Они обычно гораздо больше мне говорят.

— Вот нет у тебя совести, да? — чисто риторически спросил он.

— Это у меня нет?! Хочешь сказать, что я тебе врала на каждом шагу, издевалась, предавала даже малейшее доверие, а потом еще и убить себя твоими руками решила, чтобы ты до конца жизни себя виноватым чувствовал?! — возмутилась я.

— Так вот в чем дело, боишься чувства вины? — Ворх снова сел, вынудив меня отшатнуться.

— Да, знаешь ли, не самое приятное чувство, — согласилась я. — Я уже два года виню себя за отца… даже если он и не родной! И три за брата! И как бы я тебя ни ненавидела, я не хочу жить еще и с этим!

— Можешь не беспокоиться, я убиваю себя сам.

— Ну отлично! То есть, тебе можно, а когда я хочу умереть, ты мне и это запрещаешь! — я аж подскочила на месте, злая как тысяча бесов. — Ну уж нет, я теперь принципиально не дам тебе издохнуть, даже не надейся! Живи с этим и мучайся!

— Это ты точно сможешь обеспечить, — фыркнул магистр, — мучить меня ты умеешь как никто!

— К счастью, хоть это в довесок к ненависти у нас взаимно! — я отвернулась, чтобы даже не видеть его, а то точно вцепилась бы в горло, уже и клыки зазудели, вытягиваясь.

Тоска, беспросветное одиночество, отчаяние, вина, боль, страх и обреченность. Всего на секунду, но я успела это почувствовать, прежде чем все это снова спряталось за раздражением. Ворх резко поднялся, бросил на землю остатки майки и пошел к воде. Как обычно, невозмутимый снаружи.

А я встала и пошла к дому. Чем дальше, тем лучше. Может, и вправду буду слабее его чувствовать. Я все еще была слишком зла и обижена, чтобы говорить с ним спокойно. Слишком много накопилось. Я незаметно проскользнула в комнату наверху и свернулась калачиком на кровати. Видимо, это стало моим любимым положением в последнее время. Прямо как у той внутренней меня, закрытой в скорлупу.

— Ну зачем ты так с ним? — шепнул Вередан.

— И ты, Брут? Тоже считаешь, что во всем виновата я?

— Нет, виноват он. Но ты же мягче, гибче. Прости его. Ты ведь любишь его, даже после всего случившегося. А теперь ты его жена, поздно уже злиться.

Я резко села, пораженная этим простым, казалось бы, фактом. Я только сейчас поняла. До меня лишь в этот миг дошло, что это не просто рисунок на плече, не просто метка. Что я теперь действительно его жена по законам этого мира, по законам оборотней всех миров.

— Боже, это ужасно, — я снова свернулась в позу эмбриона, размазывая слезы по лицу. — Это просто ужасно!

— Почему? — опешил Вередан.

— По двум причинам, — я всхлипнула. — Во-первых, он меня и так ненавидит, за человека не считает, я для него безмозглый ребенок, проблемная адептка, носитель артефакта, да кто угодно, но только не женщина. А во-вторых, я плачусь об этом тысячелетнему магу! И я даже не знаю, что из этого страшнее.