Артефакты. Будни экономической милиции 90х

Вот например, меня послали в рамках очередной массовой "отработки" на содовый завод, их во всём СССР было до пяти штук, то есть это редкое производство. И я там нахожу, что львиная доля продукции уходит в оплату "научной разработки революционной инновации производства". Соду делают на огромной площади, целых полях, а завод заказал московскому НИИ создать технологию производства в вертикальных башнях. Во всяком случае мне так разъяснили контракт. И вот под эту лажу на Москву в оплату работ выгоняли эшелоны продукции.

Я спросила:

– А вдруг не получится? Где доказательства проведения работ, расходов?

– Это же наука! Может и не получиться, -ответили мне.

Я даже на Москву, а это другая страна, запрос направила "на Петровку" по поводу этого НИИ. Ответа мне не пришло. Я ещё и позвонила, и мне холёным голосом ответили:

– Вас тут много, а мы одни.

Разве в другие времена такой пипец можно было бы представить? Всю "выгнанную" продукцию посчитали бы реализацией и всё такое. А так – кануло бесследно. И завод ещё не был приватизирован. Настоящие времена "дикого" капитализма на теле нищающей страны.

"Хозяйственные" статьи в уголовный кодекс только вводились, под них не было достойных комментариев, особенно о финансовых мошенничествах, по пирамидам.

Огромным открытием для меня был почти нулевой выход работы. Вот сидят целые пол этажа сотрудников, а чтоб их материалы прошли через суд, или государству поступило возмещение, то нифига нет.

Однажды начальник УМВД проводил собрание для сотрудников областных аппаратов ГСБЭП и уголовного розыска. Когда я зашла в зал, то не могла понять что мне не так, что мне чудно. Потом разбираясь в своих ощущениях, я всё же дошла до истины: я заходила в зал, где ожидала увидеть однородную массу сотрудников. Но её не было. Это были сидящие вперемешку совершенно разные люди, по одежде (все в гражданском), по манерам, по выражению лиц. То есть уголовный розыск и ГСБЭП это ментально совершенно разные люди. Удивительное для меня открытие.

Генерал (будущий министр) тоже меня потряс. Он не рассказывал об интенсификации, показателях. Он рассказал что каждой птичке свой срок полёта, что у нас по городу все коммерсанты боятся рекетиров и сдают деньги бандитам, а должны – НАМ. Мы должны контролировать город, а не банды.

Тогда на городе действительно сидели несколько банд, крупнейшая из которых Доброславского. Их всех потом перестреляют через пару лет. Просто всех, за исключением двух- трёх человек, которые в последствие неплохо легализировались в обществе.

Областной аппарат ориентирован в основном на руководящую работу, всем раздали линии и территории на которых надо что-то курировать. И я за эти два с половиной года, что там только не курировала. Лихо научилась снимать документы с контроля, и распихивать почту по подчинённым территориям. Шеф научил:

– Берёшь документ и тщательно изучаешь куда его можно перенаправить. И только если этого окончательно не удаётся, то тогда приступаешь к его исполнению.

У нас имелись ещё системные жалобщики, человека три (это мало). На них в канцелярии были заведены отдельные папки, куда складывалась вся их писанина, а титульным листом в целлофане бережно хранились справки из психо- неврологического диспансера "О взятии на учёт". Но это же не означало, что им не надо было отвечать.