Артем Скворцов — рабочий человек

Все остались ужасно довольны. Головами качали, языками щелкали, а потом столько нам всяких слов хороших наговорили — мама за всю мою жизнь столько мне не сказала!

Приглашали будущим летом в деревню: «Приезжайте просто так, отдыхать, мы вам будем всегда рады, вы теперь наши…»

Уж очень такое приятно было слушать.

После обеда Коваль ушел в правление и вернулся оттуда с пакетом.

— Вот здесь заработанные нами деньги. Двести двадцать четыре рубля. Будем делить.

Мы с Митькой прямо обалдели. Дело в том, что мы как-то совсем забыли про то, что за работу полагаются деньги.

Коваль вытряхнул деньги на стол и указал:

— Я думаю, справедливо будет так: вам, Дмитрий и Артем, — по девяносто рублей. Мне — сорок четыре.

Мы с Меркуловым начали протестовать. Как же так! Почему не поровну?! Но Коваль и слушать не стал. Даже рассердился: «Вы забываете, что последнее время много работали без меня, самостоятельно! Шабаш!»

Так и не взял себе больше ни копейки. Но зато двадцать пять карбованцев тут же добавил ему я. Расплатился своими трудовыми!

Ночью на сеновале мы с Митькой долго не могли уснуть — разговаривали. И такое у нас творилось на душе! И грустно было немножко уезжать из деревни, и какая-то радость распирала нас. Отчего это? Мы долго думали, гадали: отчего это? И устали, и руки в мозолях, а все равно радость? И решили: это потому, что еще никогда мы не чувствовали себя такими полезными, нужными на земле.

Я думаю, мы не ошиблись. Именно от этого. Кто сомневается — пусть смонтирует автопоилку.

Потом Митька уснул. Уснул как-то сразу. Все говорили, говорили, вдруг бац — и нет его! Как в тот раз. Только теперь он спал по правде, не притворялся. А я не мог. Интересно! Мама иногда жалуется: «Я сегодня почти не спала. Все мысли, мысли какие-то…» Мне было и удивительно и непонятно такое слышать. Как это так — «мысли, мысли!..». А ты не думай! Раз ночь, значит спи. А тогда на сеновале со мной именно такое вот и произошло. Митька спит — хоть выноси его! А я думаю, думаю!.. О чем только не передумал! Ну, например, про Славку и про нас с Митькой…

Славка Смирнов мастерит ракеты. Хорошо, конечно, но ведь пока это только игрушки! Кто знает, когда он станет настоящим конструктором. И станет ли еще! А мы с Митькой уже сегодня принесли пользу целому колхозу. Пользу настоящую, не игрушечную.

Потом я думал про Коваля. И еще про отца. В общем-то, конечно, обидно, что так вот у меня в жизни получилось: надо о чем-то серьезном посоветоваться — иду к Ковалю. А мог бы к отцу. Я все надеюсь, что он вернется к нам…

Про Митьку думал, про то, как у него дальше жизнь сложится.

А потом стал думать про традиции. Я Митьке позавидовал: у него семейная традиция! Надо же! Дед моряк, отец моряк, мать морячка, и Митька туда же рвется. Вот Степанида. У нее тоже — традиции. Хорошо, когда традиции хорошие, и плохо, когда плохие. Их вроде и традициями-то неудобно называть.

А потом подумал о себе: почему же у нас нет ничего вот такого? И вдруг — стоп! Как это нет? Мама кто? Рабочая. Отец? Рабочий. А дед? Рабочим он был! А я построил автопоилку! Да я самый настоящий потомственный рабочий!

И в ту ночь я решил: вернусь домой, заберу в школе документы и отнесу их в ПТУ.

Я стану рабочим! Как Коваль. Как моя мама. И работать всегда буду так, чтобы люди благодарны были мне за мой труд. Без дураков работать! Как сегодня. Если я нарушу это слово — пусть не видать мне в жизни радости! Я покажу этим крашеным акулам, что такое настоящий рабочий!

Все! Решено и подписано. Шабаш!

И сразу же уснул.

Из класса школьного — в рабочий!

День был сухой и солнечный. Так часто бывает первого сентября.

Если в училище идти из дому, то нужно повернуть налево. Но Артемка идет в противоположную сторону. Он сделает «кругаля», но пройдет сегодня по Пионерской, где стоит его родная школа.

Последний раз он был в ней совсем недавно, когда приходил за документами.

Директор Анна Григорьевна, протягивая Артемке папку с нужными бумагами, спросила:

— Не жалко, Скворцов, оставлять школу?

Жалко, конечно, Артемке. Чего там. Но десятиклассники тоже, расставаясь летом с учителями, с товарищами, чуть не плачут.

— Что делать, Анна Григорьевна, — сказал Артемка, — все равно когда-то оставлять придется. А я решил твердо. Работая профессия — в нашей семье традиционная!

— Ну что ж, в добрый час. Школу не забывай, мы всегда рады видеть тебя у нас.

— Спасибо.

— Надеюсь, ты станешь настоящим рабочим, и нам не придется за тебя краснеть.

— И я надеюсь, — улыбнулся Артемка.

— Ну а после ПТУ только работать? Учение на этом закончишь?

— Нет, Анна Григорьевна, так нельзя. Учиться человек должен всю жизнь. А иначе у него вырастет хвост. Закон природы!

— Ну, тогда, Скворцов, я за тебя спокойна! — засмеялась Анна Григорьевна.

Удивительно: выйдя с документами из школы, Артемка вдруг почувствовал себя каким-то повзрослевшим. Впрочем, это, кажется, началось немного раньше. Да, пожалуй, все-таки все началось с деревни. Даже мама, когда он, вернувшись домой, вошел в квартиру, воскликнула, прижав ладони к своим щекам: