Артем

Богодуховцы, старобельцы, лебединцы шли по Екатеринославской улице к центру города. Черносотенная газета «Южный край» окрестила их потом «малодушными», назвала «беснующимися», но даже буржуазно-либеральный орган «Мир» вынужден был признать:

«Малодушные»… «Беснующиеся»… Назовите, как хотите, поступок солдат, примкнувших к манифестации рабочих, но не говорите про малодушие. Люди, которые под звуки музыки шли умирать, шли на расставленные вами в городе пулеметы и пушки, — это не малодушные люди…»

Голова демонстрации перешла через мост на речке Лопань, повернула направо и, идя вдоль Университетской горки, приблизилась к Павловской площади. Вход на Павловскую площадь был закрыт пулеметными гнездами. Позади изготовившихся к ведению огня пулеметчиков на площади стояли правительственные войска: Луцкий полк, казаки, драгуны, только что прибывший в Харьков Охотский полк, какой-то батальон с белыми погонами, офицеры участвующих в демонстрации полков.

Движение демонстрации замедлилось, а потом приостановилось. Оставалось 200 метров до пулеметов. Артем и его помощники вышли вперед. Нужно было, не мешкая, что-то предпринять. Не идти вперед было нельзя, не для того собрались десятки тысяч людей, чтобы отступить перед насилием. Идти на пулеметы — прольется большая кровь, ряды демонстрантов могут дрогнуть, и хорошо начатое дело позорно сорвется.

Пока эти мысли быстро возникали в голове Артема, обстановка изменилась. Саша Рыжий, разудалая головушка, во главе десятка ближайших друзей Артема, прозванных «гарибальдийцами», приблизился к пулеметчикам. Фуражка набекрень, во рту цигарка, вид молодецкий — море по колено, — подошел к пулеметчикам и говорит:

— Товарищи, неужели вы будете стрелять в народ и своих братьев солдат? Разве вы боитесь своего пузатого офицера?

Саша Рыжий указал пальцем на стоявшего здесь же офицерика. Тот, ухмыляясь, ответил за своих солдат, похлопывая по кобуре, где лежал револьвер:

— Солдаты боятся не меня, а моего револьвера!

Саша Рыжий мгновенно выхватил из кармана револьвер и, наведя его на офицера, сказал:

— И у нас есть такое!

Офицер побледнел, но ответил, показывая на пулеметы:

— А это вот?

Саша Рыжий понимал, что от исхода этого внешне безобидного и немного дурашливого разговора зависит многое, распалился и закричал:

— Товарищи солдаты, вы окружены бомбистами и как только дотронетесь до пулеметов, взорветесь вместе с ними!

Пулеметчики окаменели, они видели молодых бесшабашных рабочих парней, державших руки в карманах и папироски — в зубах. Долго ли этим ребятам приставить огонек папиросы к бомбе, с этими ребятами шутки плохи. И послышался чей-то возглас: «Пропустите их». Артем зорко наблюдал за действиями своих боевиков. Воспользовавшись переговорами, он приблизил голову демонстрации к пулеметчикам, и не успел офицер сообразить, что происходит, как пулеметы были сбиты ногами бросившихся вперед дружинников. Рабочие обнимали пулеметчиков, целовали их. Демонстрация вошла на Павловскую площадь.

Артем обратился к своим «гарибальдийцам»: «Товарищи, пулеметы остались без охраны, вернемся и заберем их». Когда дружинники возвратились к месту, где стояли пулеметы, пулеметные команды уже пришли в себя. Офицер был на своем посту, и солдаты подчинялись его приказам. Овладеть пулеметами дружинникам не удалось.

Павловская площадь. Два вооруженных лагеря расположились друг против друга. На тротуарах стоит стена народа. Чем же закончатся эти события? К солдатам-демонстрантам подскочил генерал Нечаев. Он крайне взволнован и, заикаясь, спрашивает солдат:

— Братцы, что вам нужно? Возвращайтесь в казармы, не губите себя!

К генералу подошел Артем и сказал:

— Солдаты и рабочие требуют созыва Учредительного собрания, увольнения в запас задержанных в связи с войной солдат, срок службы которых окончился. Мы требуем пропустить нас и дать нам беспрепятственно закончить нашу демонстрацию.

Генерал не желает разговаривать не с военным. Он пытается пройти в глубь боевых порядков солдат-демонстрантов, но натыкается на выставленные вперед штыки. Тогда генерал круто поворачивается и уходит. Убрался генерал несолоно хлебавши, но приходят делегаты правительственных войск. Артем взобрался на будку трамвайной остановки и обращается к своим и «чужим» солдатам:

— Товарищи солдаты! Вся трудовая Россия поднимается на угнетателей народа. Вы видели, как вашего генерала трясло словно в лихорадке, когда он обращался к солдатам. Так же трясет сейчас при виде восставшего народа царское правительство. Царизм заживо гниет, распространяя вокруг ядовитую заразу разложения. Царизм еще держится лишь темнотою войск. Когда солдаты поймут, что их интересы и надежды народа неразрывны, царизм падет. Восторжествует революция. Не стойте же на пути революции, поворачивайте ружья против угнетателей народа!