Артемий Волынский

Шемберг наращивал успех. Для управления своим хозяйством он создал целый «Благодатский обербергамт» с нанятыми в Саксонии мастерами. 30 марта он попросил расторгнуть договоренность о продаже российского железа за границей с фирмой Шифнера и Вульфа (от такой монополии государство, по его мнению, «кредит потеряет») — и тут же предложил на их место себя «на тех же кондициях»: покупать казенное железо по 58 копеек за пуд, не требуя, в отличие от предшественников, поставок железа строго по сортам ^{402}. Контракт с давними комиссионерами казны был заключен тремя кабинет-министрами 5 февраля 1739 года, но 16 июня вопрос был решен иначе: по именному указу генерал-берг-директор получил право приобрести от 500 до 600 тысяч пудов железа, обязавшись выплатить Шифнеру и Вульфу компенсацию в 20 тысяч рублей. Через шесть дней фаворит императрицы герцог Курляндский согласился «быть порукою» своему протеже ^{403}.

Правда, особых коммерческих талантов новый «эксклюзивный дистрибьютор» российского железа не проявил. В августе 1740 года его долг казне составил 138 655 рублей, и Анна Иоанновна потребовала от Сената добиться уплаты за поставленные ему в 1739 и 1740 годах 239 тысяч пудов железа. Барон заплатил лишь 90 тысяч и просил об отсрочке, но после смерти императрицы, 3 ноября, Сенат по указу теперь уже регента Бирона повелел ему немедленно внести недоплаченную сумму ^{404}. Возможно, герцог к тому времени разочаровался в своем выдвиженце. Однако в 1739 году Шембергу еще явно везло: 24 мая ему на десять лет был пожалован принадлежавший умершему барону П.И. Шафирову «сальный промысел» в Архангельске. Артемию Петровичу пришлось утешиться лишь одновременно пожалованным ему в столице дворовым местом «против церкви Невского монастыря» ^{405}.

Татищевым же занялось вялотекущее следствие. Однако вряд ли можно говорить о поражении русских патриотов в борьбе с «немецким засильем» — в столкновениях придворных партий имело значение покровительство той или иной «сильной» персоны, а не национальная принадлежность. В последнем случае конкурентами Шемберга выступали не российские предприниматели, а английские подданные, негоцианты немецкого происхождения Матвей Шифнер и Яков Вульф, поставщики английского сукна для русской армии, получившие в 1732 году на пять лет монополию на продажу за границей казенного поташа и железа; свои позиции компаньоны восстановили уже после падения Бирона ^{406}.

Князь Я.П. Шаховской отмечал в мемуарах, что Волынский «с товарищем своим, кабинет-министром же графом Остерманом, имел потаенную вражду и каждый из них, имея у двора из первейших чинов свою партию, непременно один другому сети к уловлению и рвы к падению хитро делать тщились». В данном случае Артемий Петрович столкнулся еще и с Бироном — и потерпел поражение, о чем говорил с досадой своему младшему «конфиденту» Ивану де ла Суде: «Знаю, что герцог на меня гневен за Шемберга, неоднократно он, герцог, гневался и о том ему неоднократно говаривал… и за то жесточайший выговор был».

Однако и Остерману пришлось оправдываться — после высочайшего выговора за то, что железо, поташ и другие товары были отданы Шифнеру и Вульфу «без надлежащей публикации и с немалым казны нашей убытком в противность регламента и указов наших». Андрей Иванович вынужден был объяснять: после формальной «публикации» лишь один купец Бардевик выразил желание взять 100 тысяч пудов металла; само же «Берг управление» объявило, что других желающих заняться продажей казенного железа не нашлось. Тут как раз и явились уже проверенные Шифнер и Вульф, готовые по той же цене в 58 копеек за пуд приобрести всё железо на четыре года. А «поташной контракт» с Шифнером и Вульфом, одобренный Волынским и Черкасским, был казне выгоден (здесь Остерман напомнил государыне о своем радении о государственной пользе и не удержался от укола в адрес соперника: «…бывшей в Кабинете товарищ наш по своему нраву не оставил бы то себе в заслугу привесть» ^{407}).

Похоже, хитроумный и осторожный вице-канцлер в этом деле вел свою игру. В первый день начавшегося следствия, 15 апреля 1740 года, Артемий Петрович объявил, что именно «граф Андрей Иванович принудил его к горным делам», а сам от них успешно «отвиливал» ^{408}; после чего, как мы можем судить, в пику Волынскому поддержал претензии Шемберга. Однако, подставив горячего коллегу, он не собирался отдавать российскую металлургию на откуп ставленнику Бирона. Шемберг получил богатые рудники, но процесс приватизации остался под контролем Кабинета.