Артемис Фаул - 7. Атлантический комплекс [Перевод любительский]

Артемис знал, что на самом деле не должен быть расстроен в данных обстоятельствах, не мог ничего с собой поделать.

— Мать (Mother), ты обманула меня.

— Я знаю, что сейчас ты не делаешь ничего повседневного.

— Это не справедливо. В прошлом месяце на ярмарке я засучил оба рукава.

— Люди боятся тебя, Арти. Девушки боятся тебя. Ты пятнадцатилетний, носишь костюмы, сшитые на заказ, хотя никто еще не умер.

Артемис сделал несколько вдохов.

— На футболке есть какие-то надписи?

В динамиках телефона послышался шелест бумаги.

— Да. Это так здорово. Здесь картинка мальчика, который почему-то без шеи и только с тремя пальцами на каждой руке и за ним в каком-то стиле граффити слово «кипиш». Я не знаю, что это значит, но звучит очень актуально.

«Кипиш», — повторил про себя Артемис, ему хотелось заплакать.

— Мать(Mother), я…

— Ты обещал, Арти. Ты сделал это.

— Да. Я обещал.

— И я хочу, чтобы ты называл меня мамой (mum).

— Мать(Mother)! Ты ведешь себя безрассудно. Я — тот, кто я есть. Футболки и джинсы — не мое.

Ангелина Фаул сыграла своим козырем.

— Ну, ты знаешь, Арти, дорогой, иногда люди — совсем не те, кем себя считают.

Эта не слишком тонкая колкость в адрес Артемиса была за гипнотизирование своих собственных родителей, о чем Ангелина узнала, только когда Опал Кобой завладела ее телом и все тайны волшебного мира стали ей известны.

— Это не честно.

— «Честно»? Подожди, дай мне позвонить журналистам. Артемис Фаул использовал слово «честно».

Артемис понял, что его мать все еще помнила обо всех этих касающихся гипноза штучках.

— Очень хорошо. Я согласен носить джинсы и футболку.

— Прости, что?

— Очень хорошо. Я буду носить джинсы и футболку… мама.

— Я очень рада. Джинсы и «мамы». Нужно привыкнуть к этому.

«Что будет дальше?» — интересовался Артемис. Буду носить бейсболку задом наперед?

— Я полагаю, Дворецки хорошо заботится о тебе?

Артемис покраснел. Снова ложь.

— Да. Тебе нужно было видеть его лицо на встрече. Он сходил с ума от скуки от всей этой науки.

Голос Ангелины изменился, стал теплее и эмоциональнее.

— Я знаю, что это важно Арти, то, что ты делаешь. Важно для планеты, я имею в виду. И я верю в тебя, сынок. Именно поэтому я держу в секрете твою тайну и позволяю тебе бродить по всему миру с волшебным народцем, но ты должен поклясться мне, что ты в безопасности.

Артемис слышал выражение «чувствовать себя настоящей задницей» и теперь он действительно его понял.

— Я самый невредимый человек в мире, — бодро сказал он, — у меня больше защиты, чем у президента. И вооружения тоже.

Еще одно «хмммм».

— Это твоя последняя миссия, Арти. Ты обещал мне. «Я просто должен спасти мир», — сказал ты. «И тогда я смогу проводить больше времени с близнецами»

— Я помню, — сказал Артемис, чувствуя, что на самом деле было ему не по душе.

— Увидимся завтра утром. На рассвете нового дня.

— Увидимся завтра утром, мама.

Ангелина повесила трубку, и ее фотография исчезла с экрана телефона Артемиса. Ему было жаль видеть это.

На полу, Жеребкинс вдруг перевернулся на спину.

— Они не полосатые, — выпалил он, — они просто маленькие дети.

Потом открыл глаза и увидел, что Артемис наблюдает за ним.

— Я сказал это вслух?

Артемис кивнул.

— Да. Что-то про полосатых, которые предположительно были детьми.

— Детские воспоминания. Сейчас я практически забыл все это.

Артемис протянул руку, чтобы помочь кентавру с его копытами.

— Не нужна мне помощь от тебя, — простонал Жеребкинс, хлопнув по его руке, будто это была оса, — я вдоволь натерпелся от тебя. И если ты посмеешь хотя бы подумать о фразе «милый зверек», я ударю тебя прямо в зубы.

Артемис ударил по пряжке на своей груди, отстегивая ремень и протягивая свою руку ближе.

— Я сожалею обо всем этом, Жеребкинс. Но сейчас я в порядке. Это я, — Артемис.

Теперь Жеребкинс принял протянутую руку.

— О, слава богам. Тот, другой парень действительно действовал мне на нервы.

— Не так быстро, — сказала Элфи, реализовавшись между ними в полном сознании.

— Ого, — сказал Жеребкинс, становясь на дыбы, — разве ты не должна стонать и охать пока приходишь в сознание?

— Нет. Тренировки в ЛеППРКОНе. И этот парень не Артемис. Он сказал «мама». А Артемис Фаул не говорит «мама», «мамочка», или «мамуля». Это — Орион, пытающийся нас одурачить.

— Я понимаю, как это звучало, — сказал Артемис, — но ты должна поверить мне. Моя мать вынудила меня произнести это выражение привязанности.

Жеребкинс опустил свой длинный подбородок.

— Вынудила? Привязанности? Это Артемис, все в порядке.

— Спасибо что оглушила меня во второй раз, — сказал Артемис, касаясь ожогов на шее, — заряд освободил меня от четверок, на данный момент. И я очень сожалею об этой ерунде, что извергал Орион. Я понятия не имею, откуда он взялся.

— Нам нужно поговорить об этом подробней, — сказала Элфи, прошмыгнув мимо него с приборной панели, — но позже. Во-первых, нужно узнать сможем ли мы связаться с Гаванью.

Жеребкинс постучал по кнопке на экране своего телефона.

— Уже сделано.

После всей драмы предыдущих нескольких часов, казалось невозможным, что они могли просто позвонить в Гавань и получить связь, но именно это и произошло.