Артемка у гимназистов

«Чудной какой-то!» — подумал Артемка. Он подвинулся вместе со скамеечкой к сундуку и приподнял его. На полу лежала подошвенная кожа, а поверх нее — пачка книжек: сундук был без дна.

«Пауки и мухи», — прочитал Артемка на обложке. Он стал перебирать книжки, но все они были одинаковы. Только на последних трех стояло: «Великая семья».

«Зачем это про мух печатают? — подумал Артемка. — Муха — и муха… Что в ней интересного? Вот паук — другое дело. Тарантул, например, или скорпион».

Он лег на скамью и в ожидании новых заказчиков принялся за книгу. Но, прочитав несколько страниц, вскочил, сгреб все брошюры и сунул их под сундук. Потом опять лег и, уже не отрываясь, прочитал книжку до конца. Прочитал и в удивлении сказал:

— Вот так книжка! Такой я еще не читал. Думал, и вправду про мух.

Артемка схватил другую брошюрку, с заголовком «Великая семья». Тут в будку затесался загулявший лавочник и с пьяной настойчивостью стал требовать, чтобы Артемка сейчас же сшил ему новые сапоги. После лавочника пришел грузчик с разодранным голенищем; потом кухарка из харчевни принесла чинить туфли. А потом уже и темнеть стало. Артемка боялся, что вот-вот явится Попов и заберет книги. «Что ж такое «Великая семья»? — думал он. — Может, и тут про такое же?»

Базар опустел. Сквозь деревянные стены будки уже не доносился ни людской гомон, ни скрип возов, ни звонкие выкрики торговок. Артемка зажег лампу, запер дверь на крючок и раскрыл книжку И с первой же страницы понял, что в ней «про такое же».

«Желаю удачи у гимназистов!»

Попов явился только на третий день к вечеру. Был он в новом пиджаке, при галстуке, в желтых штиблетах. И налегке: без корзины.

— Ну, Артемий Никитич, и задали ж вы мне задачу! — сказал он, улыбаясь глазами. — Человек любит театр, а никогда в нем не был. Запирайте-ка будку да пойдемте смотреть «Лес». Приехал знаменитый Ягеллов.

— Какой лес? — Артемка с недоверием посмотрел на Попова. — В наших местах лесов нету.

— Нет, Артемий Никитич, есть и в наших местах и дремучий «лес» и «филины». А пойдем мы с вами в театр. «Лес» — это пьеса такая.

— В театр? — просиял Артемка, но тут же потускнел.

— В чем дело? — не понял Попов.

— Я уже ходил. Не пустили.

— Не пустили?

— И билет отобрали. Билетер сказал: «Это в ложу. Не может быть, чтобы ты сам купил. Вытащил, наверно». А я, вот с места не сойти, сам купил.

Попов скользнул по нему взглядом. Да, костюм на мальчишке неважный: штаны по щиколотку и с бахромой на концах, рубашка хоть и целая, но вся в черных пятнах ваксы.

Попов взял Артемку за руку:

— Пойдемте. Со мной пропустят. Вы же видите, какой я франт.

— И то, — согласился Артемка.

Он вымыл лицо и руки, причесался, подпоясался ремешком, и они отправились.

Темнело. В небе замигали первые звезды. Издали, вероятно из городского сада, доносилась музыка. И потому ли, что кончился день и ушло солнце, или от этих звуков, мягко таявших в теплом воздухе, Попов шел задумчивый и немного грустный.

Но Артемка ничего не замечал. От нетерпеливого желания увидеть то, о чем так интересно рассказывал Пепс, его даже чуть познабливало. Боясь опоздать, он то и дело забегал вперед Попова.

Вот наконец и театр. Он стоит посреди садика и снаружи ничем не отличается от обыкновенного сарая: такой же деревянный, длинный и глухой, без окоп. Только и всего, что очень большой да на стенах висят красные и зеленые афиши. Цирк — тот куда важней! Высокий, круглый и с куполом. Но Артемка крепко верил Пепсу и готовился увидеть самые необыкновенные вещи.

Пришли к началу второго действия, когда вся публика уже сидела на местах. Спешили так, что Артемка едва успел прочитать на ярко освещенной при входе афише: «Лес», а внизу, помельче, хоть тоже крупными буквами: «С участием Александра Ягеллова».

Фонари были притушены, и пробираться к своим местам пришлось в полумраке. Артемка сел и оглянулся. Внутри тоже было не так, как в цирке. В цирке скамьи поднимались одна над другой и закруглялись наподобие колец. Здесь же публика сидела на ровном месте. Это не так интересно. Зато в цирке нет такого занавеса. Ах, какой он тут огромный! Чуть не во всю переднюю стену. Раньше Артемка и представить не мог, чтобы на свете существовал такой занавес-великан. Снизу он освещался невидимыми лампами, а по его синему, в серебряных звездах, полю летели два крылатых мальчика и трубили в длинные-длинные трубы. Артемка решил, что занавес — это очень важная штука в театре.

А галерка тут тоже есть, и публика на ней такая же беспокойная, как и в цирке. Лущит семечки, хлопает в ладоши и озорно кричит: «Вре-емя! Време-чко-о-о!»

— Что там? — показал Артемка на занавес.

— Там? Сцена.

— Арена?

— Нет, сцена. Арена в цирке. «Что же это такое?» — подумал Артемка. Как бы в ответ, по синей глади пробежала рябь, трубы перегнулись пополам, и, заворачиваясь, занавес быстро понесся вверх.