Artifex Petersburgensis. Ремесло Санкт-Петербурга XVIII – начала XX века

В период расцвета Великого Новгорода (XI – XIII вв.) в нем насчитывалось свыше 50 ремесленных специальностей, поскольку первоначальной хозяйственной деятельностью были ремесла и промыслы: «[…] ремесленники резали гребни из самшита, который привозили из Грузии, сырье для янтарных украшений доставлялось из Прибалтики, металл из других стран. Новгородские ремесленные изделия везли на юг для обмена на хлеб, т. к. своего хлеба не хватало»585. К XVI в. многообразие ремесел в русском феодальном городе возрастает до 210 названий, а ремесленники составляют в среднем 20–25% всего населения города. Наиболее значительными являются группы ремесел, связанные с производством разного рода еды (34) и с изготовлением одежды и обуви (32). Кроме того, имелось еще более 30 ремесел, связанных со строительством, с обработкой металла и дерева, производством предметов быта, оружия586. По подсчетам А. В. Арциховского, в Новгороде XVI в. имелось 237 ремесленных профессий587. В Петербурге XVIII в. встречается большинство этих ремесел, количество которых, только организованных в цехах, превышает 70, а в 1875 г. составляет 119588. Даже по приблизительным подсчетам видно, что цеховые ремесла охватывали далеко не все области производства. Данный факт возможно интерпретировать как особенность введенных цехов по западному образцу, имевших свои специфические задачи и особенности, которые не было необходимым и возможным переносить на все виды ремесел.

Именно поэтому, мы считаем, что подобие или сходство не могут говорить о наличии идентичности российских ремесленных форм организации и западноевропейских, имеющих разную природу происхождения, наполнение и задачи. Доказанным может считаться только то, что организации ремесленников в средневековых русских городах имели некоторое сходство с цехами в такой стране с сильной центральной властью как Франция, где формообразование цехов определялось в значительной степени фискальными интересами государства, и не подходят для сравнения с цехами в Германии589.

М. Г. Рабинович считал «доказанным наличие в русских городах еще до XIII в. организаций ремесленников, подобных западноевропейским цехам», соглашаясь с аргументами М. Н. Тихомирова, Б. А. Рыбакова и Л. В. Черепнина: «Об этом говорит и территориальное размещение ремесленников по профессиям и наличие "урочных изделий", выполнявшихся для получения определенной квалификации, и, добавим от себя, общеупотребительность на Руси такого распространенного в Западной Европе и имеющего весьма определенное значение термина, как "мастер", и наличие такого важного института, как ремесленное ученичество»590. Фактическое наличие таких разрозненных признаков еще не говорит о тождестве явлений или институтов, которым они принадлежат. Идентичные по формальным признакам понятия могут существенно различаться по их содержанию. Именно такой пример мы имеем в Древней Руси, где корпоративные тенденции были наиболее близки западноевропейским, и в Московском централизованном государстве, где эти тенденции сошли на нет, а признаки предполагаемой корпоративности были отражением формального сходства, но не самоуправляющихся свободных коммун. Такие формально схожие традиционные российские слова и понятия как «мастер» и «ученик» наложились на западноевропейские институциональные понятия «мастера» и «ученика» с иным традиционным наполнением и смыслами, носителями которых являлись ремесленники, пришедшие из другого культурного круга и традиций.

Возьмём, к примеру, работу С. В. Бахрушина об учениках в XVII в., на которую ссылается Рабинович. Бахрушин говорит о том, что уже в Псковской судной грамоте говорится о мастерах, взимающих плату с учеников за обучение. Но, по предположению историка, наибольшего развития ученичество достигает лишь во второй половине XVII в., «в частности, в связи с наплывом в Москву специалистов – мастеров из Польши и Западной Европы; большую роль сыграли при этом вновь основанные под Москвою слободы из польских выходцев и пленников»591. Имеется в виду находившаяся в ведении Посольского приказа Новомещанская слобода, основанная в результате русско–польской войны 1654–1667 гг. По схожему сценарию развивались события и ранее при основании московской Иноземной слободы предположительно после 1558 г. для пленных ливонцев, среди которых находились также французы, шотландцы и датчане592. После Смутного времени множество иностранцев жило в Москве рассеянно по дворам, пока по приказу царя в 1652 г. не была создана Новая Иноземная, или Немецкая, слобода на прежнем месте «подле Яузы реки, где были наперед сего Немецкие дворы […] до Московского разорения»593.