Artifex Petersburgensis. Ремесло Санкт-Петербурга XVIII – начала XX века

Таким образом, здесь предлагается довести определенную историографическую традицию до конца и преодолеть вердикт, вынесенный цеховому ремеслу в начале XX века, как «искусственно перенесенному] с германской почвы на совершенно чуждую им русскую»633. Г. Л. Фриз отметил относительно «искусственности» создания цехов государством, что «формирование специфических социальных категорий не зависело исключительно от государства; как бы ни была важна его политика в отношении юридического закрепления или установления общественных порядков, царский режим с его пресловутой "недоразвитой бюрократией" был просто не способен конструировать социальную систему, законодательно оформлять ее и управлять ею»634. Иными словами, правительство при всем желании не могло вводить цеховое управление, не считаясь с уже сложившейся традицией. Чтобы найти компромиссное решение и был введен дополнительный институт немецких цехов в Петербурге, куда могли записываться иностранные ремесленники. Еще одним компромиссным решением было создание разряда временноцеховых ремесленников. Кроме того, на территории города были разрешены производство владельческих и монастырских ремесленников для собственных нужд, но не на продажу, а также работа артелей. Все эти исключения в конечном итоге и составили гибридную специфику российского ремесла, сочетавшего цеховые и нецеховое ремесла, благодаря чему, по нашему мнению, была создана гибкая система реагирования на потребности, в большей мере, государства и элит, в меньшей – рынка, со всеми вытекающими отсюда последствиями зарегулированности и большой зависимости цехов от потребностей правительства, особенно в первые десятилетия их существования.

Возвращаясь к проблематике артелей, Пажитнов показал, что между различными организационными формами артели и цеха существовала принципиальная разница ввиду отличных принципов их организации. В то время, как артели решали поставленные задачи общими силами на началах равноправности, ремесленные цехи регулировали «условия хозяйственной деятельности своих членов как самостоятельных мелких производителей»635. Артели руководствовались нормами цивильного или гражданского права, цехи же подчинялись нормам административного права. Он доказал, что как Лешков, так и Довнар–Запольский с Ефименко, ошибались, проводя параллели в развитии артелей или сотен, слобод и торговых рядов с цехами, и считая их прототипами последних. Если «артель преследует только частные интересы», то «цехи – вместе с частными также интересы общественные, регулируя условия ремесленной деятельности данной отрасли в целом на всем пространстве определенной территории. Соответственно с этим, права и обязанности членов артели определяются в феодальном обществе всецело свободным договором, права же и обязанности членов цеха определяются уставом, нуждающимся в санкции городского управления или даже часто государственной власти. Артели, следовательно, принадлежат к организациям типа товариществ (societas), а цехи – к организациям корпоративного характера (universitas)»636.

Поэтому, приведенных доводов авторов, говорящих о схожести ремесленных институтов в Западной Европе и в России до 1722 г., недостаточно. В попытке провести параллели между ними, видна тенденция, показать «историческую закономерность» и «детерминированность» исторического развития на примере «корпоративных институтов» ремесленников средневековой Руси. Это, в свою очередь, должно было доказать правильность принципов марксистско–ленинской теории во всех областях исторического знания. Поэтому неважно, Россия или Западная Европа – «исторические законы» должны были распространяться на все области и регионы мира, в том числе и на историю возникновения городов, в которой ремесленники и их цехи сыграли решающую роль637. На самом деле, предполагаемая (формальная) схожесть ремесленных институтов исчезает при более пристальном рассмотрении средневекового ремесла. По существу, формы организации русских ремесленников не имели ничего общего с западноевропейскими. Рычков справедливо замечал, что цехи в России совершенно новый институт.

Что же касается развития цехов в России, то среди подавляющего большинства авторов: И. И. Дитятин, А. И. Гайсинович, А. М. Сахаров, М. Н. Тихомиров, Е. В. Анисимов и мн. др., существует единодушное мнение о бесполезности и ненужности введения цехов как чисто бюрократического проекта, и об отсутствии для них будущности в России, как института «средневекового феодализма». Такой взгляд, предполагающий исключительно рестриктивную роль российских цехов как «феодального» и устаревшего института в XIX и XX вв., требует своего переосмысления638.