Артигас

Провинция Восточного берега была так изнурена войной, что Артигас в поисках ресурсов обратился к провинциям Литораля (Междуречья). Он начал получать помощь от Мендеса из провинции Корриентес, от Веры из Санта-Фе и Рамиреса и Хордана из провинции Энтре-Риос В феврале 1817 года он просит Веру подготовить три тысячи человек. Своим офицерам, которые начали осаждать Монтевидео, он приказал ускорить подтягивание резервов. В апреле Артигас решил подойти ближе к Монтевидео. В Пасо-де-Арена — штабе патриотов — его встретили с радостью. Португальцы были окружены в Монтевидео со всех сторон, и им требовалось прилагать много усилий, чтобы обеспечивать снабжение города всем необходимым. Артигас приехал сюда, так как знал, что среди его офицеров уже появилось неверие в победу, а у некоторых и прямое желание договориться с португальцами и с портеньос. Многие из них уже перешли к врагу, другие только и ждали момента, когда можно будет сделать то же самое. Не было уверенности даже в самых близких людях, родственниках и помощниках вроде Баррейро или Оторгеса. Отвечая на заигрывания Пуэйрредона, Оторгес выражал ему свою преданность и сообщал, что именно следует предпринять, чтобы убедить Артигаса «прислушаться ко всеобщему стону».

Только на севере индеец Андресито был полон решимости и всеми силами стремился преодолеть последствия поражения в Сан-Борхасе. Артигас написал ему письмо, в котором говорилось:

«Не теряйте присутствия духа и продолжайте свой путь на Транкеру. Поднимайте боевой дух индейцев. Кровь, пролитая их братьями, предсмертные стоны славных защитников Сан-Борхаса, цепи, в которые заковывали наших пленных, и их мучения, — все это требует от нас наивысшего напряжения сил, требует мести и борьбы за свободу». И Андресито продолжал отчаянно биться против португальцев.

Артигас тоже не сдавался. Когда перед ним закрывалась одна дверь, он стучался в другую. Так, пока портеньос договаривались об условиях сдачи Восточной провинции португальцам, Артигас послал делегатов в Парагвай, к мрачному диктатору Франсии, и заключил торговый договор с консулом Великобритании. Этот договор был инструментом, с помощью которого Артигас стремился добыть вооружение, столь необходимое его войску. Текст этого договора, подписанного в Пурификасионе 7 августа 1817 года, был напечатан во многих европейских газетах.

Кроме того, Артигас договорился с приехавшим в Пурификасион североамериканским консулом Томасом Хелси по некоторым внешнеполитическим и торговым проблемам. В результате морское пиратство получило признание и тот масштаб, которого требовали интересы Восточной провинции. Хелси предложил Артигасу корабли и людей, чтобы помочь ему задушить португальскую торговлю. Хелси, внимательно следивший за борьбой Артигаса, докладывал своему правительству в апреле и июле 1817 года, что справедливость на стороне вождя Восточной провинции, и на этом основании просил оказать помощь Артигасу и его соотечественникам.

По совету консула Артигас 1 сентября написал президенту Соединенных Штатов Монро. Хелси сыграл также важную роль в увеличении корсарского флота, центром которого стала Балтимора. Отныне Лекор и Пуэйрредон потеряли покой. Среди названий кораблей встречались такие: «Республика Восточного берега», «Генерал Артигас», «Конфедерация», «Непобедимая Восточная», «Восточный тигр» и т. д. Некоторым из этих кораблей удалось не только совершить рейсы по Ла-Плате, но и выйти в Атлантику и даже дойти до Средиземного моря. Их деятельность нарушала торговлю между портами Бразилии и Португалии и приводила к большим потерям.

Борьба против централизма Буэнос-Айреса

В политической жизни 1817 и последующих годов господстствовал, в сущности говоря, один фактор — постоянное сопротивление политике Ложи Лаутаро, находившейся теперь в руках Пуэйрредона и открыто направленной против Федеральной лиги и авторитета Артигаса. Помимо того, что Ложа вела интриги в Литорале, Барнардино Ривадавия отправился в Европу, чтобы предложить какому-либо принцу из королевской семьи управление Ла-Платой; таковы были пожелания конгресса в Тукумане и правительства Буэнос-Айреса. Победа, одержанная Сан-Мартином в Чакабуко, еще больше укрепляла Пуэйрредона на его монархистских позициях.

Сан-Мартин представлял в Америке революционное якобинство, опиравшееся на демократические тенденции испанской революции; он действительно стал символом американской революции, ибо был руководителем освободительной войны, не будучи связанным никакими интересами ни с помещиками, ни с торговцами. Несмотря на свое ведущее положение в Ложе, он стоял в стороне от многих политико-экономических проблем, служивших причиной раздора среди населения, и всячески стремился отстраниться от участия в гражданской войне.