Артиллерия русской армии (1900-1917 гг.). Том 4: Боевая подготовка и боевые действия артиллерии

2. Для удовлетворения принципа взаимной огневой поддержки линия артиллерийских позиций должна быть в 3–3,5 км от линии, занятой противником.

3. Близость занятых артиллерийских позиций будет зависеть от настойчивости наступающего в стремлении двигаться вперед, от местных условий и от сопротивления противника.

4. Артиллерийский огонь действителен на все дальности; поэтому игнорировать стрельбу на большие дальности, когда необходимо поддержать соседние части, не следует; надо только обеспечить наблюдение за разрывами и падением своих снарядов.

В довоенное время русская артиллерия обыкновенно практиковалась в стрельбе на средние дальности — 4–6 км. В стрельбе на большие и малые дальности она практиковалась сравнительно редко, хотя даже младшим офицерам давалась иногда практика стрельбы на предельных шрапнельных дальностях. Введение фугасной гранаты и постановка на прицеле гранатной шкалы допускали дальность стрельбы до 8,5 км. Но гранатную шкалу батареи стали получать уже во время войны, в 1915 г., а потому и ради экономии гранат русская полевая артиллерия проводила практические боевые стрельбы в довоенное время почти исключительно шрапнелью: стрельбы фугасной гранатой имели только показной характер. Этим, а также недостаточной разработкой Правил стрельбы гранатой объясняется менее умелая стрельба этим снарядом (нежели шрапнелью) и даже некоторое недоверие к нему, существовавшее и в первое время войны, особенно в легких и конных пушечных батареях.

В отношении стрельбы на большие дальности в наставлении 1912 г. имелось, между прочим, такое указание[25]: «Следует иметь в виду, что дальний огонь не приводит к решительным результатам и увеличивает расход снарядов». В этом указании сказалось влияние французской артиллерии, которая считала возможным вести стрельбу только на средние и малые дальности.

Основы ведения огня были правильно установлены наставлением 1912 г. В наставлении (§ 76) говорилось:

«Успех боевой работы артиллерии всецело зависит от надлежащего ведения ею огня». Артиллерия ведет огонь «непременно в видах разрешения определенных боевых задач, по вполне определенным, достаточно важным целям, с дистанций, позволяющих нанести ощутительный вред противнику».

«Результаты артиллерийского огня сильно повышаются при совместной стрельбе многих частей, объединенных общим управлением».

«Командиры батарей могут, под своей ответственностью, самостоятельно перенести огонь для использования выгодных, важных и в то же время скоропреходящих моментов боя. В минуты поддержки атаки своей пехоты и отражения удара противника такие переносы огня безусловно недопустимы»[26].

При боевой подготовке артиллерии важное значение придавалось выбору наблюдательных пунктов, обеспечивающих возможность видеть расположение цели, а следовательно, и стрелять. Наблюдательный пункт считался главной неразрывной частью боевого порядка артиллерии; выбору наблюдательного пункта уделялось гораздо больше внимания, чем выбору огневой позиции.

«Позиция без наблюдательного пункта не есть позиция», — говорилось в наставлении 1912 г.[27]

В отношении производства артиллерийской разведки не замечалось вполне четкой установки и однообразия. Наставление 1912 г. не внесло определенной ясности в разрешение этого вопроса.

В течение нескольких лет после окончания войны с Японией артиллерийская разведка делилась на «дальнюю» и «ближнюю», причем увлекались первой, возлагая на нее функции кавалерийской разведки. Это происходило потому, что в период практических стрельб на полигонах артиллерия, маневрируя отдельно, без других войск, она выполняла тактические задания за все рода оружия, в том числе и за конницу.

Сведения, полученные подобной дальней артиллерийской разведкой о неприятеле, находящемся в значительном удалении, не могли давать данных для решения вопроса о наивыгоднейшем расположении артиллерии, так как это решение начальник может принять не ранее завязки боя передовыми частями. Дальняя артиллерийская разведка, произведенная до вступления в бой передовых частей, как не отвечающая изменившейся обстановке, являлась преждевременной и бесцельной, а потому от нее отказались.